№ 39 (4029) от 8 октября 2010:

• 20-я Балдинская осень
• Из резолюции 108-й сессии Ученого совета
• Журнал "Русский репортер": "Мне что, сесть писать письмо Медведеву?"
• Дорожка через экватор протоптана
• Профилактика гриппа и ОРВИ
• Вниманию членов Дома ученых
• Праздник атомщиков
• В сфере ритуальных услуг
• Концерты, вечера
• Нелепо, смешно, безрассудно, безумно...

Версия № 39 в формате pdf

В зеркале прессы

Журнал "Русский репортер":

"Мне что, сесть писать письмо Медведеву?"

Журнал "Русский репортер" представил свой важнейший ежегодный исследовательский проект, цель которого - открыть нашему обществу его собственную реальную элиту.

Где и как формируются реальные (хорошие или плохие) репутации? В различных "плотных" собраниях людей: в местных, религиозных, дружеских и других сообществах. Но в современном массовом социуме, в котором разным локальным группам трудно услышать друг друга, качественные, справедливые, обоснованные репутации масштаба страны складываются прежде всего внутри профессиональных корпораций. Именно заслуженные профессионалы первыми способны оценить реальные достижения и человеческую состоятельность своих коллег, а потому профессиональные репутации оказывают влияние и на общество в целом.

"РР" исследовал репутации, которые сложились или складываются (как реакция коллег на значительные достижения или поступки) в десяти профессиональных сообществах, оказывающих прямое влияние на состояние общества в целом. Конечно, 100 суперпрофессионалов - это далеко не вся элита страны. Но мы убеждены, что наше общество станет более справедливым и прогрессивным, если оно будет все больше узнавать своих выдающихся современников, научится их слушать и слышать.

Юрий Оганесян и 9 других ученых, благодаря которым наша наука остается на мировом уровне

Физик, академик РАН, научный руководитель лаборатории ядерных реакций имени Г.Н.Флерова Объединенного института ядерных исследований. Среди российских ученых претендент номер один на Нобелевскую премию. Группа Оганесяна в Объединенном институте ядерных исследований в Дубне много лет синтезирует новые сверхтяжелые элементы таблицы Менделеева, сулящие новые возможности в химии, вещества с фантастическими свойствами. В этом году группа Оганесяна сообщила о синтезе элемента с порядковым номером 117, а чуть позже одному из ранее открытых элементов - 112-му - присвоили имя коперникий.

- В этом году ваша группа сообщила о синтезе нового элемента таблицы Менделеева с порядковым номером 117, а чуть позже еще одному из открытых вами элементов - 112-му - присвоили имя "коперникий". В чем практический смысл таких исследований? Ясно же, что те несколько атомов, которые были получены, представляют лишь теоретический интерес.

Фундаментальная наука - как невод, который тащит за собой колоссальное количество уже чисто инновационных идей. Так было с интернетом: людям, которые занимаются физикой высоких энергий в ЦЕРН, нужна была коммуникация, обмен большими объемами данных, и они придумали интернет. Таким же образом появились компакт-диски, мобильные телефоны... На самом деле это были чисто фундаментальные исследования.

То, о чем вы говорите, находится в международном пользовании, а вкладывается-то в фундаментальную науку какая-то конкретная страна. Зачем это нужно, если можно почитать открытые публикации в журналах и потом применить это в технологии?

Успеха в научном поиске достигают люди высокоинтеллектуальные, образованные. Чем больше таких людей, тем больше вероятность совершить научное открытие. Есть, наверное, разница между обществом, которое насыщено такими людьми, и обществом, где ждут, когда другие сделают открытие, а они будут этим пользоваться?

После войны, когда уже была взорвана атомная бомба, люди начали понимать, что помимо материального мира, в котором мы существуем, может быть и антимир. Великий американский физик итальянского происхождения Ферми показал, что если построить ускоритель на энергию шесть тысяч мегаэлектронвольт и ускорить протон, то в своей реакции он родит антипротон. Но нужен такой вот дорогой ускоритель.

И вот проект слушается в конгрессе, Ферми докладывает... Встает некий сенатор и задает примерно такой вопрос: "Все, что вы рассказываете, очень интересно, но почему мы, конгрессмены, должны вытащить из казны много миллионов долларов и построить вам ускоритель, вместо того чтобы, допустим, построить госпитали для больных с онкологическими и сердечнососудистыми заболеваниями? Или отдать деньги на борьбу с голодом?"

Ферми ответил: "Я, конечно, не хочу сказать, что нужно отнять кусок хлеба у умирающего с голода. Но я скажу вам так. Когда впервые были открыты семнадцать атомов плутония, никто не знал, что через пять лет это будет атомная энергия".

Ему дали деньги, ускоритель построили и показали, что антипротон есть.

Это история про США, они богатые. А как у нас?

Я отношу русское общество к одному из передовых, а в передовом обществе занятие наукой всегда было престижно. В нашей стране даже в войну люди, которые занимались наукой, были выделены, им давали специальные пайки. Потому что понимали, что это война техники и новое оружие решит ее исход. А вспомните, какой всплеск был в науке после революции, гражданской войны, в голодные двадцатые годы! Школа Иоффе, Курчатов, великие физики…

А сейчас? Давайте все же к вашим исследованиям вернемся. В какую технику они могут конвертироваться?

Была гипотеза, что есть остров стабильности сверхтяжелых элементов, что такие элементы существуют (известные сверхтяжелые элементы быстро распадаются, но было предсказано, что за границами таблицы Менделеева может быть что-то более стабильное. - "РР"). И был полный пессимизм: мол, все это красивая сказка. Но мы доказали, что они существуют! Теперь нужно двигаться дальше, потому что не исключено, что они остались в малом количестве еще со времен нуклеосинтеза, когда образовывались все элементы, а это было на Земле не меньше чем четыре с половиной миллиарда лет назад. И это могут быть удивительные вещества! Нужно искать, нужна чувствительность в миллионы раз больше, чем когда мы ищем, допустим, золото.

Нам говорят: зачем надо заниматься ядром, его структурой? Поймите: на сегодня мы имеем строгую теорию, которая называется электродинамикой. Вы можете взять белый лист бумаги и посчитать: хотите - большую атомную станцию, хотите - маленький чип, законы одни и те же. Однако мы не имеем строгой теории всей ядерной физики, поэтому мы исследуем и исследуем. Но когда это будет сделано, масштабы энергии изменятся таким образом, что разница будет как между искрой от электрического короткого замыкания и ядерным взрывом.

И долго ждать?

опять вам отвечу примером. В следующем году будет сто лет открытию атомного ядра. То, что в атоме есть ядро, впервые было сказано Резерфордом в ноябре 1911 года, а в 46-м году у американцев уже был реактор, в 49-м - у нас, в 54-м - атомная электростанция. Через сорок лет после открытия структуры атома мы получили электрическую энергию - это долго?! А теперь говорят, что энергии атомных станций должно быть тридцать процентов, а во Франции уже восемьдесят процентов энергии за счет атомных электростанций получают. Сто лет всего прошло.

... Работы российских ученых имеют больший резонанс и больше ценятся не в России, а в США, Франции, Германии. Нам это что, не очень нужно? И что нужно тогда?

Вот мы в лаборатории, которая носит имя Флерова. Георгий Николаевич был ее директором и во время войны написал письмо Сталину о том, что можно сделать атомное оружие. Письмо лежит в соседней комнате. Но разве так должно быть сейчас? Мне что, сесть писать письмо Медведеву о том, куда ведут работы по сверхтяжелым элементам?

Может, и нужно...

Дело ведь не в конкретной работе. Неправильно думать, что вот это сейчас нужно, а это нет. Новое видение приходит не в результате какого-то конкретного дела, а в результате общего понимания. Самое главное - заставить людей думать. Понимаете, они сидят и думают! И передовое общество - то, в котором много думающих людей.

9 других ученых

Жорес Алферов. Физик, лауреат Нобелевской премии, вице-президент РАН, депутат Госдумы.

Когда страна решила построить собственную Силиконовую долину в Сколкове, сомнений по поводу кандидатуры научного руководителя проекта не было - естественно, назначили Алферова. 80-летнего лауреата десятков премий в десятке стран, в том числе и Нобелевской, кавалера множества орденов, директора разнообразных институтов и учредителя фондов. Авторитет Алферова держится на его работах по полупроводникам. При всем том Алферов - человек активный, государственник, депутат Госдумы. В общем, если страна хочет технической модернизации, у нее пока нет более подходящего человека для руководства этой модернизацией.

Андрей Зализняк. Лингвист, академик РАН, главный научный сотрудник Института славяноведения РАН.

Чтение специальных научных текстов, написанных Зализняком, доставляет почти физиологическое наслаждение: они точны, безупречно логичны, остроумны. Кроме того, он блестящий лектор, читающий не только для специалистов, но и для всех интересующихся русским языком и его историей. Наверное, поэтому Зализняка считают безусловным авторитетом в науке не только лингвисты, но и физики, математики, биологи, конструкторы. Зализняк известен работами в нескольких областях. Прежде всего это расшифровка новгородских берестяных грамот. Многие из них он прочел впервые, у других определил правильный смысл, а затем на их основе показал, как складывался современный русский язык. Кроме того, Зализняк придумал собственный метод датировки грамот, доказал подлинность "Слова о полку Игореве", читает лекции по санскриту и древнеперсидскому, пишет блестящие статьи, камня на камне не оставляющие от "новой хронологии".

Валерий Рубаков. Физик-теоретик, академик РАН, главный научный сотрудник Института ядерных исследований РАН.

В начале 80-х Валерий Рубаков вместе с Михаилом Шапошниковым придумал, что у мира бесконечное множество измерений. Обычно мы видим только три из них, но, приложив энергию, можно попасть в другие пространства. Эта модель отлично описывает и деятельность самого Рубакова. Он занимается квантовой теорией поля, гравитацией, физикой частиц, дочерними вселенными, причем небольшими, и Большим взрывом, руководил научной частью строительства Баксанской нейтринной обсерватории и Байкальского глубоководного детектора. У него множество учеников, и его очень любят журналисты, поскольку он редко отказывает в интервью по специальности и готов говорить, даже находясь на противоположной стороне земного шара.

Юрий Манин. Математик, член-корреспондент РАН, профессор Северо-Западного университета США.

Работает во множестве областей, название которых непосвященным мало что скажет. Считается, что основное его занятие - алгебраическая геометрия, теория чисел и теория групп. Манин, как сказал один из наших экспертов, "равно гениален и в научном, и в персональном проявлении". А еще он пишет стихи, знает полтора десятка языков, включая такую экзотику, как древнеисландский, блестяще читает лекции.

Григорий Перельман. Математик.

Перельман решил одну из так называемых семи задач тысячелетия - доказал гипотезу Пуанкаре. Это пока единственная решенная задача из семи. А затем Перельман последовательно отказался от медали Филдса в 2006 году и от премии Института Клэя в миллион долларов в 2010-м. Почти все наши эксперты внесли его в список авторитетов в науке.

Михаил Гельфанд. Биофизик, заместитель директора по науке Института проблем передачи информации РАН.

Гельфанд - это тот случай, когда научные достижения являются необходимым условием для признания человека авторитетным, а достаточным условием становится его позиция по принципиальным вопросам жизни научного сообщества. Ученый мирового уровня, он занимается сложной наукой биоинформатикой, при этом он один из тех, кто организовал в последние годы неформальную дискуссию с условным названием "Как правильно управлять наукой?". Конечно, не один Гельфанд ищет альтернативу министерско-академическому подходу к, допустим, финансированию исследований, экспертизе проектов, реформе РАН. Но он, несомненно, самая заметная и очень деятельная фигура.

Владимир Захаров. Физик, академик РАН, завсектором математической физики в Физическом институте имени П.Н.Лебедева.

Захаров - абсолютный лидер индекса цитируемости среди всех российских ученых: по последним данным, с 1986 года на его научные труды ссылались в различных публикациях 17 623 раза. Причем 16 000 из них - это ссылки на статьи, где Захаров - единственный или первый автор. Десять лет, с 1993-го по 2003-й, он руководил самым серьезным теоретическим институтом страны - Институтом теоретической физики имени Л.Д.Ландау. Области его научных интересов - физика плазмы, теория относительности, математическая физика, распространение волн в нелинейных средах. Помимо прочего Владимир Захаров - самый взаправдашний поэт. В прошлом году Захаров настоял на том, чтобы РАН заняла единую позицию в оценке жулика Петрика, собиравшегося продать государству фильтры для очистки воды на миллиарды рублей. Говорят, отделения физики и астрономии РАН спасли честь академии в истории с Петриком.

Владимир Успенский. Математик, лингвист, профессор, завкафедрой математической логики и теории алгоритмов мехмата МГУ.

Успенский - один из организаторов отделения теоретической и прикладной лингвистики на филфаке МГУ, где еще и преподает. Его уважают за наведение мостов между математиками и гуманитариями. Кроме того, он пишет замечательные книги - в прошлом году вышла его "Апология математики" - и изредка стихи...

Алексей Старобинский. Физик-теоретик, член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Института теоретической физики имени Л.Д.Ландау.

Недавно на одном научном форуме в интернете говорили о гравитации и квантовой теории. В режиме трепа. Потом кто-то написал: "Ну, давайте посмотрим, что там новенького. Старобинский ведь у нас главный гравитационщик..." В данном контексте "главный" означало просто самый знающий и больше всех в мире успевший понять про квантовую гравитацию, одну из самых загадочных и сложных областей физики. Алексей Старобинский занимается ни много ни мало развитием Вселенной в целом. Он - автор самой популярной на сегодня инфляционной модели "холодного" раздувания Вселенной из маленького пузырька напряженного вакуума. Эта модель получает все больше подтверждений в наблюдениях за реликтовым излучением.