"Кимоно-то хировато!"

Отрывки из рукописи Е.П.Шабалина "Чудесны были эти годы"

Продолжение. Начало в №№ 21-26, 34

Вернемся в 1976 год. Семинар в Токай-мура для меня оказался просто подарком. Судите сами: целую неделю был рядом и общался с Дмитрием Ивановичем Блохинцевым, "человеком эпохи Возрождения" (так названа брошюра, подготовленная сотрудниками Музея истории науки и техники ОИЯИ к 110-летию академика в 2018 году). Это ли не подарок? И познакомился, теперь уже очно, с американским коллегой Робертом Лонгом, самым высоким участником семинара (и по рангу, и по росту), руководителем работ на импульсных самогасящихся реакторах взрывного или апериодического действия в лаборатории Sandia National Lab.

Заочно мы были знакомы с 1973 года в связи с моей работой над монографией "Импульсные реакторы на быстрых нейтронах". В ней предполагалось осветить, в частности, теорию и технику таких реакторов. Они были и в СССР, но оставались секретными (кому надо, те знали, но писать об этом запрещалось). Я рискнул и обратился в калифорнийскую Sandia National Lab с просьбой помочь материалами для книги с малой надеждой, что мне ответят, даже если письмо перелетит через океан. И вдруг вскоре получаю большой конверт от Роберта Лонга с описаниями и фотографиями американских реакторов. К январю 1976, во время этого японо-американского семинара, книга уже была напечатана на русском. Издание в "Пергамон Пресс" заняло целых три года (главой издательства был одиозный миллиардер Роберт Максвелл, известный своими связями с партийным руководством СССР; он осуществлял свою деятельность в СССР через Всесоюзное агентство по авторским правам ВААП - агентство по перекачке авторских гонораров в государственную казну). О причинах задержки я узнал через много лет из рассказа сотрудника ЛНФ Альберта Борисовича Попова. В одной из зарубежных поездок он познакомился с британским ученым МакТаггартом, участником того японского семинара и редактором английского издания моей книги. Переводчик, пилот по профессии, оказался бесконечно далек не только от нейтронной и реакторной физики, а возможно и от физики вообще. И долго мучился бедняга МакТаггарт, редактируя перевод, стараясь понять, что тут написал русский автор и как это понял летчик-переводчик. В письме благодарности к редактору я особо подчеркнул, что перевод оказался лучше оригинала. До сих пор книгу можно получить по системе on demand в издательстве Elseviеr (поглотившем Пергамон Пресс после неожиданной смерти Р. Максвелла во время прогулки на яхте).

Добавлю, что за русское издание я получил весьма скромный гонорар - примерно две моих месячных зарплаты тех лет. За переводное же заплатили чеками "Березки", на которые был куплен, наряду с дефицитными обновками для жены Ларисы, отличный аккордеон Рояль Стандарт. Инструмент до сих пор жив, правда, я предпочитаю другой, поменьше, более легкий Вельтмайстер. На том, "издательском", великолепно играет на дружеских вечерах и самодеятельных спектаклях Юрий Петрович Харитонов, мой однокурсник по МИФИ. А Роберт Лонг, будучи председателем Американского ядерного общества, инициировал награждение меня памятной доской за выпуск монографии, в то время как в СССР никак не поощрили автора, хотя известно, что многие физики-реакторщики приобрели необходимые знания именно благодаря этой книге. Замечательные книги-энциклопедии по импульсным реакторам Владимира Федоровича Колесова были изданы только через два десятилетия.

Именно на этом семинаре состоялось мое знакомство и начались многолетнее сотрудничество и дружба с японскими учеными - коллегами по исследованию и использованию импульсных источников нейтронов: Нобору Ватанабе, Кенджи Сумита, Мотохара Кимура, Хироаки Вакабаяши, Киянаги. Своеобразно звучала в их устах моя фамилия - Сабалину, или Сабалину-сан, без ударения, что характерно для японской речи. Я не сразу понял, что они имели в виду, часто произнося мисана (так по-японски звучит английское "метан"; догадался по тому, что прилагательным часто было солида, значит, твердый).

Профессор Кенджи Сумита (на переднем плане) в поездке по Волге.

За семидневное пребывание в Токай-мура я многое узнал от и о Д.И., в том числе, наблюдая отношение японских ученых к нему. Как-то заметил, что один японец постоянно следит за ним. Нет, это не было похоже на слежку, скорее, он хотел что-то спросить у Д.И. или что-то сказать ему, но не решался. И вот на третий день японец решился - подсел ко мне в автобусе и спросил, кем приходится Дмитрий Блохинцев автору монографии "Основы квантовой механики"? Я ответил, что именно он и есть автор монографии. "А кто написал книгу "Нелинейная акустика"? Я сказал, что тоже он, Дмитрий Блохинцев. Японец был поражен: "Один человек - и такая широта знаний?!" Тут я японца совсем доконал, сообщив, что Д.И. руководил созданием первой в мире атомной электростанции и является также хорошим художником. Про ИБР японец уже знал. Бедный японец был близок к обмороку. Наверное, у них каждый должен делать только одно, свое маленькое японское дело.

Японцы к тому же могли не раз убедиться в остроумии Д.И. На банкете в один из вечеров американский ученый, произнося тост в честь импульсных реакторов и их создателей, назвал Отто Фриша "отцом импульсных реакторов". Отто Фриш - участник Манхеттенского проекта, бежал в США от фашистов в 1939-м, а перед этим теоретически обосновал (вместе с тетей - Лизой Мейтнер) открытый Ганом и Штрассманом эффект деления урана и вычислил фантастически огромную величину выделяемой при этом энергии. Во время Манхеттенского проекта впервые в истории осуществил быстрый импульс делений в куске урана (этот опыт физик Фейнман называл "щекотанием хвоста спящего дракона"). Д.И. в своем тосте заметил, что в появлении детей более важную роль играет женщина. Намек был понят, и после следующего тоста вся компания единодушно наделила Д.И. званием "матери импульсных реакторов". Чтобы отдать должное неоценимому вкладу Юрия Яковлевича Стависского в создание импульсных реакторов, в поэме "ИБР - это жизнь" (стр. 39 книги "В гармонии с реактором") я погрешил против истины:

"А кто для ИБРа самый близкий?
Конечно, мать его - Стависский!"

Юрий Яковлевич по вине партийных чиновников был исключен из списков претендентов на Государственную премию в 1971 году, и я считал себя обязанным в очередной раз выразить, пусть и в шутливой манере, наше глубочайшее признание его ведущей роли в создании первого ИБРа. Ю.Я. был жив при выпуске той книжки с поэмой об ИБРе, и лишь пять с половиной месяцев не дожил до 50-летнего юбилея первого в мире импульсного реактора периодического действия в 2010-м.

А насчет моего греха, так прогресс цивилизации в дальнейшем показал, что две матери - это возможно: суррогатная и биологическая. И ребенок ИБР вырос-таки здоровым, и от него пошли дети и внуки: ИБР-бустер, ИБР-30, ИБР-2, ИБР-2М, и уже зачат ИБР-3 по прозвищу "Нептун". А в науке двойное и тройное материнство давно узаконено - выдают же Нобелевскую премию нескольким номинантам за одно и то же достижение.

Продолжение следует.