Интервью в номер

Д.Худоба: "Я довольна, что попала именно в "нейтронку""

В конце июля уехала с семьей в Чехию, но продолжает работать удаленно в Лаборатории нейтронной физики в качестве советника Дорота ХУДОБА. Она начала научно-исследовательскую деятельность в ЛНФ в 2010 году старшим научным сотрудником, затем возглавила группу, в 2012-м стала ученым секретарем лаборатории. Более десяти лет она возглавляла программу пользователей реактора ИБР-2.

Перед отъездом мы встретились с Доротой, она рассказала, как начала работать в "нейтронке", вспомнила о своих учителях, коллегах, установках. А первый вопрос - как она пришла в физику.

- В школе я увлеклась астрономией. В Университете имени Адама Мицкевича в Познани был астрономический факультет, при нем работал факультатив для школьников, в котором я занималась. Хотела и поступать на этот факультет, но первокурсников туда не принимали: сначала надо было три года отучиться на физическом. Я поступила на физфак, познакомилась с направлениями возможных будущих исследований и поняла, что только одной астрономией я не очень-то хочу заниматься. Меня привлекло направление "Физика Земли и атмосферы", в котором было немного и астрономии, но в основном физика, а также геология. Геология меня еще больше заинтересовала. Когда в магистратуре пришло время определяться с темой работы, я выбрала исследование по физике твердого тела, которым занималась в группе профессора Кристины Холдерна-Натканец.

Магистерскую работу я защитила, решила продолжить учебу в аспирантуре. Студенткой я ездила в Германию и хотела продолжить учебу там. Я нашла такой вариант: аспирантура в Познани, но обучение в Германии. Всё было хорошо, но жизнь всегда вносит свои коррективы. В какой-то момент мой руководитель сказала, что с этой раздвоенностью надо заканчивать. Мне пришлось выбирать, а поскольку учеба в Германии не финансировалась, я осталась в Польше. Начала заниматься исследованиями синтетических гормонов - их структуры и динамики, влияния разных факторов на динамику в группе, сотрудничавшей с факультетом фармакологии университета.

Еще в магистратуре я познакомилась с профессором Войцехом Навроциком (член Ученого совета, многолетний эксперт, затем председатель ПКК по физике конденсированных сред ОИЯИ - О.Т.). Хочу сказать, что на моем пути от университета до Дубны я встретила очень много хороших людей. Одним из них был профессор В.Навроцик, который первым предложил мне поучаствовать в нейтронной школе в Юлихе (Германия), а сразу с этой школы приехать в ОИЯИ. Поездом! Это был, кажется, 2004-й год, в УНЦ ОИЯИ вместе с программой "Боголюбов - Инфельд" проводилась практика для студентов и аспирантов. Так в Германии я познакомилась с нейтронами, а затем и с ОИЯИ. Практика у нас проходила во всех лабораториях, но меня сразу определили в группу Иренеуша Натканца в ЛНФ. Он оказался супругом моего научного руководителя в аспирантуре, а познакомились они в свое время как раз в Дубне.

Практика закончилась, я вернулась в Польшу, продолжила мои исследования. Через некоторое время я приехала в ОИЯИ на трехмесячную практику. Я старалась узнать как можно больше, но было сложно, поскольку я не говорила по-русски, и тематика была для меня новой. У доктора Натканца учиться было непросто, это не тот тип учителя, который сам всё объясняет. Когда я что-то спрашивала, он сильно удивлялся: "Как, ты этого не знаешь?" Я поняла, что нужен другой подход. Я начинала о чем-то рассказывать, он подхватывал тему и продолжал ее. И так я смогла узнать больше о неупругом рассеянии, нашей установке и многом другом. Два месяца я набиралась знаний, старалась всё записать, а в последний месяц моей практики он уехал на конференцию, а меня оставил проводить эксперимент. Была весна, но еще не растаял лед, и наш инженер Владислав Суханов упал и повредил руку. Я осталась без технической поддержки, без знания русского (первое, что я выучила - "здравствуйте", "спасибо", "я не говорю по-русски").

В этот период я очень подружилась с научным сотрудником нашей группы Игорем Сашиным. Он, к сожалению, давно ушел из жизни. Он мне сказал: Дорота, я тебе помогу. Сначала всё шло хорошо, потом сломался держатель образца. Нужно было договориться в мастерских, чтобы его быстро починили. Игорь договорился, я бы не смогла. Как я потом поняла, Натканец устроил мне такую проверку. Так плавать учат: бросают на глубину и смотрят - выплывет или нет. Эксперимент я провела, и он потом где-то на конференции сказал: она сможет работать. В следующий раз я приехала уже на год и работала в его группе. В ней, кроме Игоря Сашина, работал Лев Смирнов из Москвы и молодой и очень талантливый Слава Казимиров. Замечательный человек, к сожалению, очень рано ушедший из жизни. С ним мы очень много разговаривали, я у него очень много почерпнула и в науке, и в технике. Ему хватало терпения общаться со мной по-английски.

Наверное, это был 2006-й год, заканчивалась моя аспирантура, я уехала из Дубны. Диссертация была готова, но мой руководитель считала, что всё надо перепроверить, пересчитать. Эта работа, я думала, займет у меня полгода, но она заняла три года. В конце концов, в 2009-м я защитилась, и была направлена из группы профессора Яна Войнщицкого в Университете Адама Мицкевича в польскую группу ЛНФ, где начала работать в январе 2010 года. Он принял меня в группу с условием, что я заменю И.Натканца, который должен был вскоре выйти на пенсию и вернуться в Польшу. Конечно, сразу руководителем группы меня не назначили, но через год я им стала. Группа была небольшая, и моей задачей было увеличить число сотрудников. Удалось пригласить несколько специалистов из Польши, сотрудниц из Украины и Казахстана. Численность выросла до 8-10 человек. Это была польская нейтронная группа, основное сотрудничество велось с Польшей, пользователи тоже приезжали из Польши.

- Это была та группа, которая возникла вокруг краковско-дубненского спектрометра КДСОГ?

- Да, группа, которую в 1960-х собрал профессор Ежи Яник. Потом был спектрометр НЕРА, который несколько лет назад мы модернизировали, и он продолжает работать. Сейчас я пытаюсь возродить группу, хотя польской ее уже не назовешь: большинство составляют россияне, есть две сотрудницы из Казахстана. Специалистов по неупругому рассеянию у нас мало, но есть другие специалисты - физики, химики, которые хотят в этом направлении развиваться. Я приложила немало усилий, чтобы в нашу группу попал Евгений Горемычкин - специалист высшего класса, работал и в США, и в Великобритании. Он очень хороший, добрый человек, много мне помогает, без него мне было бы очень сложно.

- Вы сейчас работаете над созданием нового спектрометра?

- НЕРА, конечно, хорошо работает, но какое-то время назад мы решили заменить этот спектрометр на новый. Причем мы планировали новый спектрометр поставить на место старого. Начальник нашего отдела Д.П.Козленко предложил: зачем закрывать спектрометр, который работает, есть неработающий спектрометр на втором канале, на его месте можно строить новый. Несколько лет назад я организовала группу, которая начала заниматься этим проектом. Ключевыми фигурами проекта стали Е.А.Горемычкин и А.В.Белушкин. Александр Владиславович нам очень много помогает, дает ценные советы. Его можно назвать научным руководителем нашей группы. Поначалу мы много обсуждали этот проект с Александром Ивановым (ИЛЛ) и с Иржи Кульдой (ИЛЛ), с коллегами из Кракова, в расчетах помогали ребята из Санкт-Петербургского госуниверситета, а первые очертания концепции установки предложил А.В.Белушкин. Потом мы обсуждали и развивали первоначальную идею, дискутировали по разным вопросам. Сейчас у нас уже стоит на канале и тестируется прототип. В весенние сеансы были сделаны первые измерения, на осень запланированы еще. Тогда можно будет проанализировать, что получается. Что касается нейтроновода, то здесь повлияла геополитическая ситуация. Надеюсь, все-таки спектрометр заработает. Мы назвали его BJN - долго думали, как назвать, ничего не придумали лучше, чем взять первые буквы фамилий польских ученых Байорека, Яника, Натканца. Это трое больших ученых, которые развивали неупругое рассеяние в ЛНФ, и они все из Кракова. Так что моя миссия - запечатлеть историю, чтобы осталась память о тех, кто эти исследования начинал.

- Кроме коллег по группе вам, особенно будучи ученым секретарем, довелось много общаться с руководителями разных подразделений, их секретарями, другими сотрудниками ЛНФ. Насколько комфортно вы себя ощущали?

- Один замечательный человек, Александр Владимирович Стрелков, сказал: всё не важно, важны только люди. И я подумала, что он прав. Неважно, какой проект ты выполняешь, неважно, какой эксперимент, получишь ты результат или нет. Главное в жизни - человеческие отношения. Я, наверное, забуду, какие эксперименты я проводила, но я буду помнить, с кем я работала. Для меня важно, что здесь я могу запросто поговорить и с директором, и с такими крупными физиками, как Александр Ильич Франк, Вальтер Ильич Фурман, Анатолий Михайлович Балагуров. Также у меня хорошие отношения с сотрудниками мастерских, с нашей уборщицей - она замечательный, очень теплый человек. Не знаю, как в других лабораториях, но в нашей очень много хороших людей. Мне было очень комфортно работать со всеми, несмотря на то что я иностранка. Поначалу я иногда слышала: ты это не поймешь, надо быть русским, чтобы понять. Сейчас я такого уже не слышу. Я очень довольна, что попала именно в "нейтронку". У нас такая атмосфера, замечательные люди, дружная команда и всегда хорошие директора. Я знаю, если у меня возникнет какая-то проблема, то я не останусь с ней один на один.

- Со своим супругом Вратиславом вы познакомились в Дубне?

- Когда я приезжала сюда на год, перед отъездом нас познакомила моя подруга-полька. Мы начали встречаться. Я уехала, он оставался работать в ЛЯР. Мы решили, что он меня подождет год. Ждал он меня три года. Я вернулась в 2010 году, а в 2011-м мы поженились. Брак регистрировали в Санкт-Петербурге, во Дворце бракосочетаний №1 на Английской набережной! Мы держали это в секрете ото всех. За день до регистрации сидели на набережной, звонили нашим мамам, они, конечно, были в курсе, но в какой день свадьба - не знали даже они. Да и свадьбы не было, даже свидетелей, только мы и фотограф. И с тех пор мы вместе.

- Вы раньше выкладывали в соцсетях фото из путешествий вдвоем. С детьми, наверное, тоже путешествуете?

- Признаюсь, мы с мужем никогда не отдыхали в отелях на море по системе "всё включено". У нас уже есть домашняя шутка. Дети начинают: мам, пап, мы хотим на море, только не на Баренцево! Мы стараемся им показать Россию, а я люблю север, там я очень хорошо отдыхаю. Жару не очень люблю, а когда настоящая зима - это классно. Два года назад мы с детьми ездили на Кольский полуостров смотреть петроглифы. Это очень красиво, и интересно узнать, что две тысячи лет назад здесь жили люди и так же, как мы, катались на лыжах. И в этих местах почему-то нет толп туристов. Мы были и на Онежском озере, в Беломорске, стараемся детей знакомить с природой и достопримечательностями. А раньше с мужем мы любили путешествовать на мотоцикле. И на Север ездили, по Золотому кольцу, до Казани доехали на мотоцикле.

- И Дубна за эти годы уже стала для вас памятным местом…

- Я думаю, даже больше. В Дубне началась наша семья, для наших детей - это дом.

- Надеюсь, вы будете сюда возвращаться.

- Посмотрим. Я не говорю "нет", желание такое есть.

А я думаю, желание увидеть Дороту вновь в ЛНФ, в Дубне есть у всех, кто ее знает.

Ольга ТАРАНТИНА,
фото Игоря ЛАПЕНКО