Еженедельник
Объединенного института ядерных исследований
(Электронная версия с 1997 года)
Архив Содержание номера О газете На главную Фотогалерея KOI8

№ 34 (3973) от 21 августа 2009:

ГОД АКАДЕМИКА БОГОЛЮБОВА

Версия № 34 в формате pdf (~3.5 Mb)

Академик А.Н.Сисакян

Страницы памяти

Память часто оживляет страницы, связанные с Николаем Николаевичем. В различных рабочих и житейских ситуациях Николай Николаевич (как и при жизни) непроизвольно подсказывает всплывающими в памяти эпизодами линию поведения. Так мудрый отец не нравоучениями, а личным примером воспитывает своих детей...

Мне посчастливилось, начиная с 60-х годов, тесно общаться с Н.Н., учась на его кафедре в МГУ, работая в Дубне в его лаборатории, а затем выполняя обязанности ученого секретаря ОИЯИ, в то время когда Н.Н. был директором... Знакомство же мое с Николаем Николаевичем восходит к 1957 году, когда наша семья и семья Боголюбовых стали соседями по подмосковному дачному поселку Дарьино АН СССР. Несколько раз мне, тогда московскому школьнику, довелось встречать Н.Н. и моего папу, когда они возвращались из совместных зарубежных научных командировок. Небольшого роста, слегка картавивший, но очень элегантный академик в бабочке (вместо привычного для того времени галстука) и с ароматной сигарой в мягких руках - таким мне запомнился ученый, которого сегодня с гордостью могу называть своим Учителем.

...Перелистываю страницы памяти

Семидесятые годы. Однажды спрашиваю у Н.Н.: "Были ли X. и Y. его учениками?" На что он совершенно неожиданно отвечает: "Человек не может никого называть своим учеником, даже если был чьим-то наставником многие годы. А вот наоборот можно сказать: этот человек - мой Учитель..."

Н.Н. был требовательным учителем, хотя, принимая экзамены у студентов, думаю, он ни разу никому не поставил неудовлетворительной оценки. Просто уже "хорошо" (а не "отлично") в его шкале означало плохую отметку. Н.Н. очень ценил в учениках (и в людях вообще) "самоходность" и с большим энтузиазмом помогал именно самостоятельным, целеустремленным и трудолюбивым сотрудникам. Он много помогал окружающим людям, а мешать кому бы то ни было вообще не вписывалось в его правила, он предпочитал влиять на происходящие процессы позитивными шагами. Очень не любил, когда кто-либо говорил про другого плохо или излагал негативную платформу. Хмурился и подолгу молчал, а иногда прерывал говорящих вопросом: "А у вас есть позитивная программа?". Сам он был сугубо Человеком Позитивной Программы. Н.Н. всегда жалел малоимущих, давал возможность подработать студентам и молодым сотрудникам, практически всегда старался накормить (или, по крайней мере, напоить чаем) своих гостей... Когда мне приходилось готовить тот или иной научно-популярный материал, всегда гонорар полностью передавался "помощнику".

"Николай Николаевич - не жадный, но деньги считать умеет", - иногда любя говорила Евгения Александровна (Женя или "Булочка", как ее называл Н.Н.). "Просто я не люблю транжирить..." - оборонялся Н.Н.

...Опять в беседе с Н.Н. попадаю впросак...

"А кто, Николай Николаевич, по Вашему мнению, сильнее как математик, академик X. или академик Y.?"

"О, Алексей Норайрович, множество академиков - это несчетное множество, их нельзя пронумеровать или упорядочить..."

Вообще, для Николая Николаевича было характерно вежливое ("на Вы" и "по имени-отчеству") обращение к любому собеседнику. По пальцам могу сосчитать часы, когда он называл меня Алеша. Это бывало редко, после длительной беседы в расслабляющей обстановке, когда Н.Н. приходил в теплое состояние душевного равновесия. В те часы он подолгу цитировал любимых русских писателей Булгакова, Мандельштама... "Из легких виноградных вин я лично предпочитаю "Сосняк" (искаженное коньяк - А.С.), он и с кислинкой, и не пьянит..." - часто вспоминал Н.Н. фразу одного дореволюционного писателя-юмориста. "А вы знаете, разбираться в винах и коньяках я научился у вашего батюшки, - часто вспоминал в разговорах со мной Н.Н. - Норайр Мартиросович много сделал в биохимии вина... Мы с Мстиславом Всеволодовичем (Келдышем - А.С.) во время поездки любили слушать увлекательные рассказы Вашего папы о свойствах бродильных ферментов, биосинтезе белка и поведении дрозофил в космическом пространстве. Да и дегустации он устраивал отменные".

Свои научные рукописи он ласково называл рукодельем. Писал Н.Н. четким красивым подчерком (как будто сразу набело), излагал математически строго, что называется, с "железной" логикой.

Спрашиваю Н.Н., будучи уверенным в его приверженности к логике (против интуиции!):

"Как вам удается так последовательно строго выводить свои формулы, Николай Николаевич?

- Э нет, Алексей Норайрович, я сперва, как правило, вижу ответ, а потом выстраиваю логическую последовательность..." - неожиданным ответом сражает меня Учитель.

Вот, оказывается, как велика роль интуитивного даже в творческом методе, такого блестящего математика, как Боголюбов!

...Еще по поводу фамильярности и корректности. Он никогда не употреблял нецензурных слов. Самым бранным для него было слово "кабак". В обиходе не было слово "черт", в крайнем случае "нечистый". Матерные выражения он называл "средмашевскими" (руководители Минсредмаша частенько употребляли такие слова, как впрочем, и обращение "на ты" к подчиненным или равным по рангу лицам).

Как-то я спросил Н.Н.: "А почему он (один из замминистра Средмаша) вас называет на "ты"? А вы его на "вы"?"

"Я привык людей называть на "Вы". В нашей среде даже родителей дети называли на "Вы". Это - проблема моего воспитания... А то, что он меня называет на "ты", это - проблема уже его воспитания",- хохотнув, ответил мне Н.Н.

Николай Николаевич воспитывался в патриархальной семье с крепкими христианскими традициями. Мне довелось наблюдать трепетное и трогательное отношение между тремя братьями Боголюбовыми: Николаем, Алексеем и Михаилом (все трое - яркие ученые, высокоинтеллигентные люди!).

"Николенька, дай мне поцеловать твою архиерейскую ручку…" - так младший брат поздравлял Н.Н. с днем рождения...

Память переносит меня не только во времени, но и в пространстве...

...70-е годы. Париж, куда мне, молодому тогда научному сотруднику, доверили сопровождать самого Н.Н.Боголюбова.

Едем на поезде (Н.Н. не любил летать самолетом, хотя и был близок к авиационной технике - нелинейная механика Боголюбова-Крылова лежит в основе конструирования современных летальных аппаратов!). Перед традиционным перекусом в купе - по 70 граммов дефицитного тогда американского виски (любимый напиток Н.Н.!). Вдруг большое огорчение у Н.Н. вызывает отсутствие яблока в снеди, припасенной Евгенией Александровной - его обаятельной женой. К счастью, удается достать яблоко в вагоне-ресторане... Н.Н. очень любил после глотка виски "прикусить на зуб яблоко", и это было как суеверие, как ритуал...

В Париже для меня все в новинку, а у Николая Николаевича и Евгении Александровны было много хороших знакомых и любимых уголков в знаменитом городе. Латинский квартал, Елисейские поля, Нотр Дам...

"А не пойти ли нам, Алексей Норайрович, на Елисейские поля, чтобы выпить там по кружечке пива "Лёвенброй"?"- удивляет меня Н.Н.

"Разве вы любите пиво, Николай Николаевич?" - отвечаю я вопросом на вопрос.

"Если вам скажут, что Николай Николаевич пьет "Жигулевское" пиво в Доме ученых в Дубне, то плюньте в глаза сказавшему, а "Лёвенброй" в Париже - это совсем другое дело! Также, если вы увидите Николая Николаевича на прогулке по Парковой улице в Дубне, то не верьте своим глазам, а если по Крещатику в Киеве - это совсем другое дело…" - неожиданно открыл Н.Н. свои жизненные пристрастия...

Только сейчас, по прошествии более чем шестнадцати лет, как с нами нет Николая Николаевича, начинаешь лучше понимать: какое счастье нам, его ученикам, подарила судьба. "Большое видится на расстоянии...".

Удивляешься поразительной энциклопедичности Н.Н.Боголюбова, неиссякаемой творческой силе его научного наследия, христианской мудрости его поступков и взглядов.

Но, наверное, самое редкое везение - это видеть великого человека в простых житейских обстоятельствах, где, несмотря на обыденность, проявляются ум, талант и большое человеческое обаяние.

...80-е годы. Возвращаемся с Н.Н. и Евгенией Александровной из Финляндии на поезде. Суббота. Выборг, где у поезда меняют колеса, т.к. железнодорожная колея в России отличается от заграничной. Н.Н. уже в вагоне мечтательно говорил о возможности поужинать в ресторане пограничного города. Те, кто помнит, как было трудно в те годы вечером в выходные дни попасть в ресторан, поймут мое состояние. Я понимал, что мне предстоят не простые объяснения с ресторанной администрацией, чтобы реализовать мечту шефа.

Однако настойчивость (чтобы протиснуться в очереди), плюс упоминание о депутатских, геройских и лауреатских регалиях Н.Н. (в разговоре с администратором) сделали свое дело. Мы - в ресторане, но свободных столиков не нашлось. А ждать, пока столик освободится, нет времени... Нам предлагают места за большим столом, за которым заводская молодежь отмечает свадьбу. Первая реакция компании, расположившейся за "нашим" столом, сугубо недружелюбная. Но Н.Н. настроился на ужин в ресторане и, несмотря ни на что, устраивается на самом краешке свадебного стола. И, о чудо! Пожалуй, я никогда не видел такого Н.Н.! Он не только успокоился, обретя место, но буквально преобразился, источал дружелюбие, обаяние, рассказывал молодежи забавные истории, темпераментно произносил поистине кавказские тосты... Молоденькие девушки уже влюбленными глазами смотрели на убеленного сединой ученого. Когда дело подошло к нашему уходу из ресторана (поезд не ждет!), компания, которая встретила нас без энтузиазма, теперь буквально не хотела отпускать Николая Николаевича. Он неожиданно раскрыл свою необыкновенную способность овладения умами и вниманием людей далеких от него и по возрасту, и по социальной принадлежности...

Поистине, талантливый человек талантлив во всем!

У Николая Николаевича были некоторые привычные восклицания. Например, если на вопрос "Как дела?", - ты отвечал "Спасибо, Николай Николаевич, все нормально" - то он, как правило, с обаятельной энэновской улыбкой восклицал: "Не надо отчаиваться, никогда не надо отчаиваться..." Это получалось у него весело и необидно, но служило неким предостережением - мол, не надо терять бдительность.

Характерно отношение Николая Николаевича к вредным привычкам. Известно, что он любил выкурить ароматную сигарету и выпить немного (70 граммов!) хорошего виски (или коньяка!). Однажды, после воспаления легких он долго воздерживался от курения. На мой бестактный (увы!) вопрос: бросил ли он курить, раздраженно ответил: "Ничего не бросил, просто не курю и все...", - а потом добавил с легкой улыбкой: "Вредные привычки для нас - это как балласт для путешественника на воздушном шаре. Сбросил и летишь дальше. А если нет вредных привычек - и бросить нечего...".

Отношение к недостаткам

Николай Николаевич, по-моему, никогда не занимался спортом. Он не раз мне говаривал: "Напрасно говорят, что дабы иметь железное здоровье, надо заниматься спортом. Я скажу точно наоборот: чтобы заниматься спортом - надо иметь железное здоровье..." И его лицо озаряла чуть саркастическая боголюбовская усмешка.

Последнее, что мне довелось услышать от Н.Н. в декабре 1991 года, когда я (после желтухи!) навестил его в московской квартире и отказался выпить виски (после желтухи долго не мог пить), были слова: "Что ж, вы и на Пасху не выпьете?" "Увы", - ответил я. "Жуть, жуть, жуть...",- троекратно повторил Николай Николаевич. Это был последний наш разговор. После этого я могу общаться с Учителем лишь мысленно... Иногда в часы такого общения рождаются поэтические строки:

      Учитель - таинство твое
      Я понял в этот час,
      Ты не ушел в небытиё,
      А растворился в нас...

Москва-Дубна, декабрь 2008


 Редакция Веб-мастер