Были физики в почете

Автор "Битвы в пути" в городе физиков

История одной творческой командировки

В феврале этого года Музей истории науки и техники ОИЯИ стал обладателем электронной копии записных книжек известной советской писательницы Галины Николаевой, автора романа "Битва в пути", герои которого работают на тракторном заводе. В 1962 году она приезжала в Дубну за материалом для нового своего романа, на этот раз - о физиках. В ее записных книжках перед нами предстает институтская Дубна 1962 года, увиденная глазами романиста.

Тихий, поросший соснами подмосковный городок понравился писательнице сразу. Воздух сельский, люди никуда не спешат. Институтская часть в то время заканчивалась там, где сейчас 9-я школа, которой тогда еще не было, а микрорайон Черная речка состоял из трех улочек: Дачной, Интернациональной и Лесной. И гостиницу "Дубна" еще не построили, она будет готова к открытию Международной конференции по ускорителям, которая состоится годом позже.

М.М.Лебеденко, Франтишек Легар, Галина Николаева, Максим Сагалович, В.С.Евсеев, Ю.М.Казаринов, Г.В.Ефимов

Перед писательницей открывается реальная жизнь современных физиков. График ее плотный. Днем - посещение лабораторий, в которых занимались физикой элементарных частиц, а по вечерам Галина Николаева принимает у себя на дому прототипов будущих литературных героев.

Первая беседа - с директором Объединенного института Д.И.Блохинцевым. Дмитрий Иванович сходу отбрасывает сравнение с директором завода. Его полномочия куда скромнее. ОИЯИ это не просто комбинат познания, это пять лабораторий, и каждая по масштабу (и по сути) полноценный институт, и у каждой свой директор, со своим нравом и интересами. Люди взрослые, в угол не поставишь. Попробуйте что-нибудь посоветовать Векслеру! Дмитрий Иванович знал Владимира Иосифовича еще по ФИАНу. И знал настолько хорошо, что когда к нему в очередной раз пришли с бумагами от него на подпись, Дмитрий Иванович, прежде чем подписать, походил по кабинету, посмотрел в окно и задумчиво сказал: "Если я не подпишу этот приказ, Володя будет выпрыгивать из штанов!"

А теперь о науке: "Физика - это бег на короткие дистанции, иногда всё решают доли секунды… Условия соревнования в экспериментальной физике очень тяжелые. Сказываются недостатки нашей промышленности. Мы получаем некачественные механизмы, на доведение которых до рабочего состояния уходит 5-6 месяцев... Крупные установки у нас на мировом уровне, а что попроще, так либо наша промышленность не выпускает, либо выпускает низкого качества... Мы стараемся всё делать своими руками, только что руду не переплавляем. Я купил в Женеве французские фотоумножители. Я провез их через границу в чемодане с бельем..."

Умонастроения физиков Дмитрий Иванович описывает так: старшее поколение живет ожиданием новой научной революции, а молодежь довольствуется изобретением приемов и методов, которые позволяют хоть что-нибудь посчитать. Господствует дисперсионщина, большие надежды возлагаются на "реджистику". Мир как будто перевернулся: романтики-отцы, прагматики-дети…

Галина Николаева покорена: "Интеллектуальная глыба". А он еще и художник, с удивлением замечает она, увидев на стене картину "Мальчик перед бездной". А он еще и поэт, с удовольствием добавляет А.А.Тяпкин, ее гид по Лаборатории ядерных проблем и институтской Дубне…

Дмитрий Иванович приглашает писательницу на семинар. Докладывает молодой теоретик Николай Черников. Тема: "Кинетическая теория релятивистского газа". Судя по всему, это предзащита докторской диссертации.

Галина Николаева описывает интерьер: "Комната для семинаров - "научного трепа". Кресла, пюпитры, две больших черных доски, окна, черная стена. Много молодежи". Женским взглядом отмечает: "Модно одеты - пуловеры и пиджаки с разрезом. Большинство в очках. Высокие лбы…" А за окнами - "серый дождливый день…"

Встрече с молодыми теоретиками писательница посвящает целый день. Ей отвечают охотно. Чуть ли не исповедуются: "Руками ничего делать не могу, вся надежда на голову".

- Мышление экспериментатора менее абстрактно. У теоретиков - через математику, у экспериментаторов - на пальцах…

- Теоретики чем-то отличаются. Едем в поезде, познакомились с девушками. Представились: я - повар, он - бухгалтер... Они говорят: хватит трепаться, вы физики-теоретики!

В записной книжке подчеркнута фамилия Кадышевский. Для Галины Николаевой этот человек - писательская удача. Высокий, обаятельный молодой физик, восходящая звезда советской теорфизики. Без пяти минут кандидат наук. Две статьи в "Докладах Академии наук" - одна уже напечатана, другая ждет своей очереди тоже в "Докладах". Первая представлена академиком И.Е.Таммом, вторая - академиком Н.Н.Боголюбовым. Три года спустя Д.И.Блохинцев напишет о нем в дневнике: "Такими бывают гении..."

Кадышевский говорит увлеченно, хотя и медленно, словно раздумывает над каждым словом. Он романтик. Он не боится колебать мировые струны. Он чувствует в себе силы замахнуться на Теорию Всего...

Галина Николаева записывает. Она готова взять этого человека в роман целиком, таким как он есть, без литературной обработки.

"Теоретики похожи на художников. Работа пьянит. Чувствуешь свою посвященность чему-то высшему. Самообман? Может быть... У экспериментаторов этого нет. Там коллектив. Обезличка…"

Молодой физик развивает теорию, основанную на новом представлении о геометрии в малом. Потревожены имена классиков естествознания, упомянут Эйнштейн, затронуто пространство-время в микромире. Эйнштейн изменил наши представления о пространстве-времени во Вселенной, Кадышевский развивает теорию о пространстве-времени в микромире. В чем ее суть? Если кратко, то - назад, к Демокриту! Эйнштейн говорил об искривлении пространства, Кадышевский - о его дискретности...

Неожиданный вопрос: почему физики мало пьют? Бережно относятся к своей голове…

Галина Николаева в восторге. Ведь это переворот в науке! Но почему доклад молодого ученого на семинаре его коллеги встретили так сдержанно? Вежливо выслушали, подискутировали - и разошлись. Писательница обращается за разгадкой к А.А.Тяпкину:

- Алексей Алексеевич, почему так?

- Крупные открытия в науке редки, - мягко отвечает Алексей Алексеевич.

- А в моем романе сообщение молодого ученого о новой теории будет встречено аплодисментами!

Писательница в Лаборатории высоких энергий. Директор Лаборатории академик В.И.Векслер, услышав, что с ним хотят встретиться советские писатели, рассеянно отвечает: а не пошли бы эти писатели по популярному в России адресу? Но после очередного звонка сдается: "Ох, и настырные же эти писатели. Придется принять". Однако ставит условие: не больше двадцати минут. А беседа растянулась на час - это отметили люди, которые ждали своей очереди в приемной...

Векслер восхищен: "Какая умница! Знает физику не хуже научного сотрудника!" А Галина Николаева поражена размерами царь-ускорителя и полетом мысли его изобретателя: всего каких-то пять лет назад он взял планку 10 ГэВ, а уже работает над ускорителями в 1000 ГэВ!

В поле зрения писательницы попал номер стенной газеты, в котором молодые сотрудники обменялись мнениями о статье академика П.Л.Капицы "Эксперимент, теория, практика":

- Мне кажется, что вопросом научного роста физиков должны заниматься их руководители. У нас же, по-видимому, действует принцип "спасение утопающих - дело рук самих утопающих".

- А мне кажется, что такого понятия, как научный руководитель, у нас в лаборатории вообще не существует. Научный отдел рассматривается как стадо, которое пастух перегоняет с одной научной работы на другую.

- В нашей лаборатории живут по принципу: один токарь лучше двух физиков. Научное начальство смотрит на физиков как на рабочую силу, административное старается "держать на табеле", профсоюзное считает существование научного отдела помехой, а начальник отдела проводит политику "материального сдерживания".

- Наша дирекция не прочь найти хороших экспериментаторов на стороне - мыслящих, самостоятельных, энергичных, но ничего не делает для того, чтобы вырастить их у себя.

- У нас в лаборатории гоняются за "гениями", собирают по институтам. А они - бездари…

- У нас люди со способностями идут учиться, а бездари - в лаборанты, заполняют штат. У них (в ЦЕРНе) с кадрами гибче...

- Труд экспериментатора черен и неблагодарен. У экспериментатора нет времени на чтение литературы, осмысление фактов, изучение теории...

- Вывод один. Науку делают люди. А чтобы сделать хороший эксперимент, нужно сделать хороших экспериментаторов.

Писательница в Лаборатории ядерных проблем. Первый ускоритель Дубны давно в глубоком тылу физики высоких энергий, но, оказывается, и в тылу еще кое-что можно сделать.

В числе молодых физиков в записной книжке - экспериментатор Юрий Прокошкин. Ему и его коллегам удалось обнаружить не наблюдавшийся ранее распад положительного пи-мезона на нейтральный пи-мезон, позитрон и нейтрино. Главной трудностью для экспериментаторов было увидеть этот чрезвычайно редкий распад на фоне основного распада пи-мезона на мюон и нейтрино, что случается в 50 миллионов раз чаще. Так что его обнаружение - уже само по себе большая экспериментальная удача. И всё же главный результат эксперимента не в этом - он заключался в том, что существование этого распада, предсказанного теоретиками, подтверждает гипотезу о существовании так называемого слабого заряда…

Писательницу увлекает загадка нейтрино. Об этой частице она узнала из статьи Бруно Понтекорво в "Известиях" - и была очарована ее автором. Бруно Максимович не стал уклоняться от беседы, но разговорить его на заданную тему оказалось непросто. Он готов был говорить о литературе, живописи, музыке, театре - о чем угодно, только не о науке. В этом году его гипотезу о двух видах нейтрино подтвердили американцы. Галина Николаева возмущена: почему этого не сделали у нас? Бруно Максимович пожимает плечами: обычное дело...

А вот с мюоном писательнице повезло. Давно открытый, мюон всё еще продолжал удивлять физиков. Мю-мезон для нас загадка, подтвердил Р.М.Суляев. Пи-мезоны, как мы знаем, это кванты ядерного взаимодействия, их роль в мироздании известна - они удерживают нуклоны в ядрах. А какова роль мюона, зачем он нужен природе? Ничем, кроме массы, от электрона мюон не отличается. Совершенно бесполезная частица... (а вот в этом, заметим в скобках, с Романом Матвеевичем сейчас можно было бы поспорить - достаточно вспомнить мю-катализ, которым в ЛЯП занимались много лет).

Галина Николаева беседует с И.М.Василевским. Игорь Михайлович рассказывает: "Мы работаем с водородом. Это опасно. При смешении с воздухом - взрыв… Мы как шахтеры. Когда ночью, после сеанса на ускорителе, возвращаешься домой, чувствуешь себя в центре всего. Вся Дубна работает на нас…" Нечто противоположное писательница слышала в горисполкоме: город живет своей жизнью, Институт - своей. По-своему прав экспериментатор Василевский, шагающий с работы устало, по-своему прав председатель исполкома, весь в заботах о городском хозяйстве...

Писательница - в поисках главной героини, советской Марии Кюри, ради нее она главным образом и приехала сюда.

- Мария Склодовская? Да, конечно, - соглашается Евгения Николаевна, одна из 13 авторов открытия антисигма-минус-гиперона. - Но это было полвека назад. Физика сейчас другая. Произошло разделение труда. Одни занимаются ускорителями, другие готовят аппаратуру, третьи обрабатывают результаты, четвертые, теоретики, их осмысливают. Когда дело доходит до выкладывания свинцовых блоков для радиационной защиты, нужна физическая сила в самом обыденном смысле слова. Место женщин - это обработка результатов...

Александр РАСТОРГУЕВ

Окончание следует