Нам - пятьдесят!

Анна АЛТЫНОВА, корреспондент газеты "Встреча".

Я посетила Институт "в его минуты роковые" - работала в газете "Дубна: наука, содружество, прогресс" с 1993 по 1999 год. Меня пригласила тогдашний редактор А.С.Гиршева, назначив совмещать полставки корректора и полставки литсотрудника (так тогда, а может, и сейчас тоже, официально именовались корреспонденты газеты), пишущего на ненаучные темы. Но как-то очень скоро и незаметно для всех я внедрилась в ряды полноценных литсотрудников, и это благодаря тому, что Анна Соломоновна в короткий срок сумела мои графоманские задатки направить в журналистское русло, а заодно обучить корректуре, редактуре и прочим газетным премудростям, ни одна из которых не была излишеством. Ведь в маленьком штате маленькой газеты каждый должен быть универсалом. Плюс к тому - хоть сейчас в это и трудно поверить - до середины 1997 года у нас не было компьютерной верстки, да и первый компьютер появился в редакции на пару лет позже, чем я, а до того рукописные наши тексты печатались на пишущей машинке (сначала - Аллой Черниговой, потом - Ириной Тимохиной), тираж издавался в городской типографии по сделанным вручную макетам, а клише фотографий - выгравированные металлические пластинки - изготавливались за пределами Дубны (в Москве и, кажется, в Кимрах). В середине 90-х в город стали наезжать первые делегации из Ла Кросса - американцы диву давались, что в нашей типографии работает до сих пор "техника прошлого века", мечтали увезти ее к себе в музей. Но оказалось, что это будет очень дорого стоить...

Встав перед задачей "написать воспоминания", я поняла, что в основном запомнилась с тех пор не внутриредакционная жизнь, а - институтская. Мне было необычайно интересно ходить в лаборатории и всевозможные подразделения, слушать и пытаться понять смысл докладов на конференциях и совещаниях, беседовать с сотрудниками и гостями Института (спасибо всем-всем-всем, кто не обязан был, но помогал переводить ответы иностранцев на мои вопросы), участвовать в пресс-конференциях. Как и во всей стране, тогда работать в ОИЯИ было несладко - зарплату задерживали, так что доходило даже до пикетирования сессии КПП. Но все-таки на фоне чуть ли не всех других организаций в городе Институт, как огромный набравший ход лайнер, был образцом устойчивости. Создавались установки, продолжались эксперименты, проводились научные форумы (не скрою, в те голодные времена было важно, что здесь мне удавалось и подкормиться - на кофе-брейках, а то и на обедах или фуршетах. Для институтских мероприятий "кормить всех" - вещь привычная, потому, наверное, сейчас, когда проблема пропитания отпала, все-таки коробит меня манера иных организаторов в городе не допускать местную прессу "до стола"). В УНЦ доводились до "физического совершенства" студенты-старшекурсники (для них Анна Соломоновна вела факультатив, на котором обучала писать научно-популярные сообщения, - думаю, им всем это пригодилось как некий дар письменной речи - а тогда коротенькие студенческие заметки вносили свой колорит на наши газетные страницы). Распределялись детские путевки в "Ратмино" зимой и в "Волгу" летом (пару раз довелось и моим мальчишкам побывать). Даже такая мелочь, как чистый снег зимой, почему-то присутствовала в те годы только на институтских площадках, а сугробы в городских кварталах были нещадно изгажены собаками - сейчас получше, похоже, собачий бум в городе пошел на спад...

Вообще институтские площадки - это пространственно-временной феномен, который перестают замечать те, кто ходит сюда каждый день, но который обычно что-то смещает в сознании человека, приходящего изредка. Неблизкий путь от корпуса до корпуса, простор аллей снаружи и коридоров внутри, смесь дикорастущего леса и насаждений (вдруг среди сосен где-нибудь у нейтроновода - яблони и вишни), обилие птиц...

Институтские люди на самом деле - тоже феномен. Может быть, к следующему юбилею еженедельника мне удастся описать, в чем именно он заключается. А пока самое замечательное из воспоминаний - то, что все, с кем приходилось здесь общаться (от академиков и директоров до буфетчиц и охранников), относились ко мне с теплотой и участием. Разумеется, не в последнюю (а то и в первую) очередь потому, что на мне был "отсвет" уважаемой всеми газеты. Дальнейшее о роли газеты опускаю как "очевидное преобразование" в каком-нибудь научном докладе.

А вот о роли личности редактора задумалась, когда на эту должность пришел к нам Е.М.Молчанов. Видимо, за отсутствием другого опыта, была уверена, что институтская газета должна и может быть именно такой, какой ее выпускала Анна Соломоновна: коротко говоря - в "стиле классицизма". Тогда как Евгений Макарьевич принес с собой "стиль романтизма": циклы о художниках, путевые заметки, воспоминания и др. Не сомневаюсь, что смогла бы со временем "вписаться" - не зря ведь прошла "школу Гиршевой" - но наложилось то, что в короткий период сменился и весь состав редакции, кроме меня - "осколка" минувших лет. И я перешла в "Площадь Мира", и там продолжала писать об Институте, и теперь занимаюсь тем же во "Встрече", и это моя излюбленная тема (хоть, может быть, не совсем "научно" излагаемая), и потому в последних строках хочется сказать всем, кто прочел этот опус: увидимся!