Беседы с учеными
26 сентября исполнилось 50 лет директору Лаборатории ядерных проблем имени В.П.Джелепова Александру Григорьевичу Ольшевскому. Его научная биография тесно связана с Объединенным институтом. В1979 году он окончил Московский университет и поступил на работу в ЛЯП ОИЯИ на должность стажера-исследователя. Руководил работами ОИЯИ в эксперименте СИГМА-АЯКС в Серпухове, эксперименте ДЕЛФИ в ЦЕРН, с 1997 по 2003 годы - руководитель группы сотрудников ОИЯИ в ЦЕРН, с 2003-го - директор Лаборатории ядерных проблем. В 1988 году защитил кандидатскую диссертацию, в 2002-м - докторскую. Научная специализация: физика элементарных частиц - проверка Стандартной модели, измерение параметров промежуточных Z- и W-бозонов, поиск новых частиц и явлений, выходящих за рамки Стандартной модели, квантовая хромодинамика, измерение комптон-эффекта на пионе, поляризуемости пиона, околопорогового образования пионных пар пионами. Методика физического эксперимента. Физика нейтрино. Награжден медалью ордена "За заслуги перед Отечеством" 3-й степени.
Как к вам пришло решение стать физиком?
У меня такое чувство, что физиком я хотел быть всегда. Причем особенно привлекала именно ядерная физика. Кажется, возникло это желание после прочтения популярной книги "Радиационные пояса Земли", которая мне попалась классе в 7-8-м. Средняя школа, которую я закончил в городе Орджоникидзе (сейчас Владикавказ), была языковая, так называемая английская, и я одинаково хорошо учился по всем предметам. Но повторяю, проблемы выбора не было, больше привлекали точные науки и, среди них, именно физика. Это связано и со школьным учителем, звали ее Даргинат Владимировна, и была она преподавателем, безусловно увлеченным своим предметом. Так что после школы я сразу пошел на физический факультет университета в Орджоникидзе. Дальше была учеба, перевод на 3-й курс в МГУ и выбор кафедры Физики элементарных частиц, которая, как известно, базируется в Дубне.
Чем запомнилась первая встреча с Дубной, с Институтом?
На предварительных экскурсиях в Дубне я не был, поэтому впервые приехал уже на два года в середине 4-го курса. Этот приезд хорошо запомнился - я с успехом пропустил ожидавший нас в МГУ автобус и прибыл сам на последней электричке. Общежитие МГУ мне сразу показал первый (и единственный) встречный, а там меня после коротких объяснений сразу приняли и помогли устроиться.
На следующий день утром была встреча с заведующим кафедрой - Бруно Максимовичем Понтекорво - и начался "забег по лабораториям" по выбору шефов. Как я теперь понимаю, в таком возрасте сделать осознанный выбор исходя из научных ценностей вряд ли вообще возможно, так что мой выбор был скорее просто интуитивным, и я благодарен судьбе, что в этом важном деле интуиция не подвела.
Кому из ваших коллег и учителей вы особенно благодарны?
Практику я проходил и написал диплом под руководством Г.В.Мицельмахера в коллективе С.М.Коренченко, который занимался исследованием редких распадов и входил в состав отдела Б.М.Понтекорво. Этому коллективу я сейчас особенно благодарен - там было много прекрасных, разносторонних специалистов - увлеченных своим делом людей, общение с которыми доставляло истинное удовольствие. Конечно, лестно было бы назвать Бруно Максимовича своим учителем, но, искренне говоря, я не могу похвастаться частым общением с ним. Одно могу сказать твердо, те моменты, когда это все-таки случалось, произвели на меня сильное впечатление.
Дипломная работа у меня была из двух частей: с Г.В.Мицельмахером - расчетная, по расширению физической программы эксперимента АРЕС, и с Н.А.Кучинским по электронике. В этом я тоже теперь вижу особый плюс и хочу порекомендовать молодежи пробовать себя в разных областях. Фактическую работу, необходимую для диплома я, кстати, выполнил довольно быстро, где-то к середине 5-го курса, а последний год, до защиты дипломной работы, вместе с Г.В.Мицельмахером и теоретиками В.Н.Первушиным и А.С.Гальпериным работал над предложением эксперимента в Серпухове. Этот эксперимент был выполнен совместно с коллективом СИГМА из ИФВЭ, и для меня это был бесценный опыт общения с Ю.М.Антиповым, С.П.Денисовым и многими другими. С этого начался примерно десятилетний период нашей совместной с этой группой работы на ускорителе ИФВЭ по тематике физики адронов.
В 1990 году я в первый раз приехал работать в ЦЕРН в эксперимент ДЕЛФИ. С научной точки зрения этот период занятия физикой Стандартной модели был очень насыщенный и плодотворный. Он также богат на имена людей, с которыми было интересно общаться с научной и человеческой точки зрения. Это и институтские коллеги, например Д.Ю.Бардин, и западные, которых я когда-то уже называл в интервью вашей газете (24 октября 2003 года, интервью вновь избранного директора ЛЯП "Это новая интересная задача" - прим. ред.) и, в первую очередь, У.Амальди.
Вы знаете, отвечая на ваш вопрос об учителях, я ловлю себя на мысли, что начать с кого-то можно, а закончить не получается. Но, может быть, это и хорошо.
Встречались ли вам непреодолимые задачи?
Я не могу похвастаться выполнением всех задач, которые возникали у меня в разное время. Часть из них теряла актуальность, часть была отложена из-за приоритетов, до некоторых, вообще, руки не дошли. Наверное, среди них были и непреодолимые принципиально, но у меня не осталось чувства, что было что-то важное, что я очень хотел сделать, но не смог.
Какие качества, по вашему мнению, следует в первую очередь воспитывать в себе молодому человеку, выбравшему сегодня физику делом своей жизни?
Я уже советовал стараться быть разносторонним, кругозор в физике от теории до методики, на мой взгляд, это наиболее интересно и перспективно. Другой совет, на первый взгляд, противоречит первому, но только на первый взгляд. Воспитывая в себе универсальность, никогда не следует забывать о главном и именно для этого главного все и надо делать. И последнее, - я часто видел, что процесс реализации научной идеи существенно зависит от настойчивости и целеустремленности людей, эту идею продвигающих. Поэтому целеустремленность в физике, как и в жизни вообще, является одним из ключевых жизненных качеств.
Вы несколько лет работали в ЦЕРН, возглавляли группу сотрудников нашего Института. В чем, по-вашему, ОИЯИ уступает ЦЕРН, а в чем наше преимущество?
Это слишком многоплановый вопрос. Было бы тривиально говорить о финансовых возможностях, да Вы ведь и сами не об этом спрашиваете. Мне кажется, что Дубна сильна своими людьми. Безусловным плюсом также является разносторонность научной программы, потенциально это большое преимущество - на стыке областей науки, разных методик, технологий будет возникать наиболее интересное и перспективное. Но это пока и недостаток одновременно, разумно распорядиться нашими преимуществами можно только при наличии взвешенной политики и баланса направлений и интересов. ЦЕРН, в этом смысле, более направленный и понятный, в нем больше чувствуется подчинение единому интересу и это часто хорошо, но иногда не очень. Как всегда - диалектика. Но представьте себе, сколько тогда нам сулит сотрудничество ОИЯИ-ЦЕРН, где можно использовать преимущества обоих институтов.
С какими трудностями вы столкнулись, участвуя вместе с коллегами в разработке перспективной программы развития ОИЯИ?
Эта работа еще не окончена, многое еще впереди, поэтому ответить достоверно на этот вопрос сейчас не могу. Но я только что говорил о наших преимуществах и балансе интересов. Это и закладывается в программу. Наиболее интересная и новая часть, конечно, инновационная. Фактически у Института такой опыт есть, и немалый, но сейчас к тому же требуется системный подход. Я уверен, что у Института есть свое достойное место в науке в будущем.
Два года назад, вскоре после выборов на должность директора ЛЯП, вы назвали в интервью нашей газете эту работу "новой интересной задачей". Она по-прежнему остается новой и интересной?
Безусловно, да. У меня такое чувство, что эта работа из тех, что будет новой и интересной всегда. Слишком широк спектр лабораторных дел, точно - не соскучишься.
Существует ли, на ваш взгляд, в науке проблема отцов и детей? И сколько в вашей лаборатории молодежи занято на руководящих должностях?
Не знаю, я бы на этот счет не обобщал. Наверное, где-то это большая проблема, где-то не очень. В целом в Институте молодежи все-таки много, и нельзя сказать, что ей не поручают важных дел и не дают себя проявить. Получилось это, конечно, не само собой. В Институте давно заботятся о кадровом вопросе, отсюда и УНЦ, и новые кафедры. Такой подход в полной мере справедлив и в нашей Лаборатории. Мне это особенно хорошо знакомо еще и потому, что я заместитель заведующего кафедрой Физики элементарных частиц МГУ (заведующий кафедрой - В.Г.Кадышевский) - той самой, которую закончил в 1979 году сам. У нас довольно стабильный набор хороших ребят, кроме того, мы переводим и принимаем на практику, а потом и на работу, выпускников других вузов. Так что дело обстоит не так плохо, но надо продолжать этим заниматься. Для меня, например, это исключительно интересное дело. Банально вспоминать, что для того, чтобы понять самому - надо постараться кому-то объяснить, но это так. Общение со студентами мобилизует как ничто другое. Если же говорить о руководящих должностях, то и здесь, думаю, дело не так плохо. У нас есть начальники секторов в возрасте от 30 до 40 лет, начальники отделов от 40 до 50. Это не так плохо. Будем стараться дальше.
Вопросы задавал Евгений Молчанов.
