Встречи в Юлихе

Отец Вилли был машинистом и, как и практически всех железнодорожников, его мобилизовали с самого начала войны. Он водил поезда на восточный фронт: в Оршу, Могилев, Бобруйск, - пока его состав не подорвался на мине белорусских партизан. Чудом он остался жив, но потерял левый глаз и с тех пор работал в мастерских по ремонту локомотивов на окраине Юлиха. В тех же мастерских работали и военнопленные из расположенного рядом концлагеря, в основном русские и поляки.

Юлих – маленький городок, возникший на том месте, где дорога из Аахена в Кёльн пересекает реку Рур. Небольшое поселение на этом месте известно еще со времен римлян, но статус города оно обрело лишь лет 800 назад. Еще 4 веками спустя один из баронов фон Юлих решил вывести столицу своих карликовых владений в число солидных феодальных городов. Он выписал из Италии архитектора, по проекту которого в центре города была построена большая крепость. Окруженная рвом, с подъемным мостом и стенами толщиной 16 метров, она, казалось, была способна выдержать длительную осаду. Однако в боевых действиях она приняла участие лишь однажды: во время то ли семилетней, то ли тридцатилетней войны ее без боя заняла армия одной из враждующих сторон. Крепость была реставрирована несколько лет назад к своему 450-летию.

Весь современный Юлих проходится пешком из конца в конец за полчаса. Если пересечь его и выйти к Руру - там вы найдете его другую историческую реликвию: предмостные укрепления, построенные армией Наполеона. Сейчас они превращены в парк, где можно погулять у реки или пройтись в узком переходе внутри тоже очень солидной крепостной стены.

Недалеко от города есть искусственная гора, возникшая в результате двухвековой добычи угля открытым способом. Эдакий террикон-переросток, на котором сейчас разбит лесопарк, а с вершины открывается вид на карьер, где до сих пор ведутся разработки, и дальше - на Арденнскую равнину - арену одного из самых кровавых сражений второй мировой.

Отсюда, из Арденн, начал свой путь в ад герой «Колыбельной для кошки» Курта Воннегута - военнопленный американец. Путь, закончившийся на оплавленных развалинах Дрездена, уничтоженного американской авиацией за одну ночь. Юлих разделил судьбу Дрездена: американская авиация стерла этот крошечный город с лица земли в конце 44-го. Уцелела только крепость, и в одной из ее приземистых башен я видел фотографию города после той бомбежки. Гладкий пустырь, засыпанный мелким щебнем.

Впервые я посетил Юлих лет шесть назад, и больше всего меня поразило то, что восстанавливался он после войны практически с нуля, в разоренной стране, но люди строили не бараки из шпал, чтобы выжить, а именно восстанавливали город - почти в первозданном виде. Видно, что все здания современные, но центр производит впечатление настоящего средневековья. С кривыми улочками, с боем часов на башне, с замысловатыми переходами под каменными арками... В центре симпатичное озеро с домиком для уток и в закутке кабачок "Пиноккио", где на салфетках с портретом Буратино вам подадут пиццу и бокал отличного пшеничного пива.

- Когда пришли американцы, - говорит Вилли, - они много помогали нам, и я, мальчишка, был просто в восторге от всего американского: от сигарет, от машин, от демократии… Америка представлялась мне какой-то сказочной страной Озз, где живут совсем другие люди…

Много лет спустя ему довелось побывать в Америке и его иллюзии в одночасье поблекли и испарились. Вообще, Вилли много пришлось поездить по свету: он бывал и в Америке, и в Японии, а Европа для него – дом родной. Он свободно говорит на английском, французском и итальянском. Много раз он участвовал в регатах, до сих пор приглашают его выйти в море старые приятели, но – увы – это удовольствие не по карману пенсионеру.

Жена его умерла несколько лет назад, сыновья выросли и разъехались по всему свету, и сейчас Вилли живет в своем двухэтажном доме красного кирпича вдвоем с котом Ромео (имя которого Вилли произносит с ударением на первом слоге: «Это сын придумал назвать его Ромео, я бы предпочел Отелло. О, котофео!» – и чешет зверя за ухом). Ромео еще достаточно юн и совершенно черен, местами шерсть аж лоснится фиолетовым, и лишь на шее вытерлась узкая полоска от ошейника против блох.

Чтобы не было совсем одиноко, Вилли сдает комнаты приезжим по договору с исследовательским центром, расположенным неподалеку. Исследовательский центр Юлих находится в семи километрах от центра города в небольшом лесном массиве. Исследовательский центр возник после войны – здесь строился первый западногерманский ядерный реактор, и место специально выбиралось достаточно удаленное от крупных городов. Сейчас реактор уже закрыт, и центр объединяет несколько институтов с самыми разными областями деятельности.

В этот раз мы, возглавляемые Игорем Николаевичем Мешковым, приехали всего на неделю – на сеанс электронного охлаждения на синхротроне COSY. Поселили нас на территории центра в одном из корпусов, крыло которого переоборудовано под общежитие. В четверг, в разгар работы вылетел вакуум в циклотроне – инжекторе, и смена закончилась неожиданно рано. Вернувшись в общежитие, мы обнаружили, что хлеба на ужин практически не осталось. Ни одной торговой точки на территории нет, и мы с Юрой Коротаевым двинулись пешком в город к ближайшему супермаркету.

Пару километров после главной проходной дорога идет лесом – прямая, гладкая как стекло, трасса и пешеходная тропинка, петляющая среди деревьев где-то слева. Ветви огромных дубов смыкаются над головой и защищают путника от дождя. Потом слева от дороги начинается ограда американской базы по ремонту танков и прочей боевой техники, а направо в лес сворачивает узкая и кривая грунтовая дорога. Если продолжать движение прямо еще с километр, вы выйдете на шоссе, за которым бескрайнее поле, пересеченное высоковольтной линией. Далеко за полем – клубы пара над огромной ТЭЦ, которую местные жители в шутку называют фабрикой облаков. А справа вдоль шоссе, уже видны башни сахарного завода на окраине Юлиха.

Возвращаясь, где-то возле американской базы мы натолкнулись на забавную картинку. Пожилой, но крепкий мужик, с короткой седой шевелюрой и седой бородой скандинавского шкипера, одетый как классический фермер, заметно в подпитии, боролся со ставшим вдруг непослушным велосипедом. В багажной сетке – авоська с продуктами и картонная коробка кошачьего корма, которые то и дело норовили вывалиться на дорогу. Увидев нас - двух пешеходов, не спеша идущих в этом пустынном месте, он обратился к нам:

- Могу ли я чем-нибудь помочь?

- Нет, спасибо, мы знаем дорогу и не заблудимся, - и мы прошли мимо.

Случилось это рядом с развилкой, где узкая дорога уходит в лес в сторону города. С одной стороны от этой дороги – деревянная скамья, а с другой – небольшая ровная площадка, на которой стоит монумент, полускрытый листвой. Когда идешь со стороны исследовательского центра его почти незаметно, и Юра обратил на него внимание только сейчас.

- Пошли, посмотрим, и я тебе расскажу, - ответил я на его вопрос.

Монумент невелик и аскетичен. На одной из боковых граней невысокого каменного постамента – бронзовая табличка. На табличке на немецком языке выгравирована надпись, говорящая о том, что на этом месте во время второй мировой войны погибли 1500 русских и польских военнопленных. И снизу слово «мир» на трех языках. На постаменте простой металлический крест. У основания креста – фонарик из металлических планок и прозрачного пластика, внутри которого, укрытая от дождя и ветра, горит свеча.

Увидев, что мы рассматриваем крест, седой джентльмен прислонил свой велосипед к ограде и подошел к нам. Без велосипеда походка его стала куда увереннее:

- Вы, наверное, из России, и хотите узнать, что произошло на этом месте?

- Да, но раньше, вроде, здесь стояла доска, на которой было написано, что этот памятник сооружен на средства русской православной церкви в Германии. Правда ли это? – спросил я его.

- На свете есть много разных церквей, но я атеист и не очень понимаю, чем одна отличается от другой. Какая-нибудь церковь, наверное, участвовала в этом, но мы сами и делали, и устанавливали этот памятник. И вообще, не всегда верьте тому, что написано. А о том, что случилось здесь, я расскажу вам лучше любого – ведь я видел все собственными глазами. Лагерь начинался прямо на этом месте, справа от дороги – ряд ровных бараков за колючей проволокой, совсем как ваш ГУЛАГ. Первая волна бомбардировщиков почти полностью разрушила его. Уцелевшие люди бросились спасаться в лес – вот сюда. И вторая волна бомбежки накрыла их. Не уцелел почти никто. Посмотрите под деревья. Видите эти впадины? – это насыпная земля просела на месте воронок. Никогда в жизни я не видел столько убитых людей.

Мы закурили, присев на скамью.

- Мне было всего одиннадцать лет, но никогда, никогда я не смогу забыть этого…, - и слезы потекли по его щекам. Весь вечер моросил мелкий, почти незаметный дождь, но в этот момент закатное солнце выглянуло в просвет между облаками, и капли вспыхнули в воздухе. А потом, несмотря на все наши отговорки, Вилли затащил нас к себе в гости. На холостяцкой кухне за четырьмя неспешно выпитыми бутылками красного французского вина я и узнал большую часть того, о чем рассказал вам сегодня. И еще я узнал о том, что каждый вечер старый Вилли садится на велосипед и направляется к невысокому кресту на развилке дорог для того, чтобы зажечь свечу.