Штрихи к портрету

"Физику, милый мой, надо чувствовать животом..."

Отдавая должное Г. Н. Флерову как ученому, сделавшему невероятно много на пользу своему Отечеству, не стоит забывать, что он был удивительно неординарным человеком. Георгий Николаевич отличался очень противоречивой и сложной натурой. В нем поразительным образом сочетался широкий спектр человеческих качеств. Он нутром чувствовал психологию людей и умел пользоваться как сильными, так и слабыми их сторонами. Он умел очаровывать своим истинно мужским обаянием, но было бы натяжкой представлять его человеком прекраснодушным. Он умел быть и жестким, требовательным, властным. Но при этой властности соблюдались товарищеские отношения с подчиненными. Его волевые решения всегда были направлены на объединение различных научных идей в общее направление, на подчинение частных интересов окружавших его талантливых и активных людей единой цели. Для него как будто не существовало объективных трудностей, казалось, просто не хотел признавать их, считая, что все можно преодолеть. Известное изречение "кто хочет работать - ищет средства; кто не хочет работать - ищет причины" могло бы наиболее точно определить стиль его руководства. Шутливый, но показательный эпизод. Как-то Г. Н. обратился ко мне с обыденным вопросом: "Как дела, Слава? - Да, хреново. - Что так? - Я начал перечислять: - Заказы в мехмастерской стопорятся, комплектующие не выбить, время на ускорителе:- Стоп, стоп, стоп! - прервал он. - Водкой поили? - Поил. - Взятки давали? - Давал. - Супружескую верность нарушали? - До этого еще не дошло. - Ну-у-у, милый мой!" - разочарованно протянул Г. Н.

О фантастической его интуиции как физика ходили легенды. В этом было даже что-то мистическое. Он был способен угадывать появление новых идей и новаций задолго до их опубликования и активно поддерживал перспективные начинания, когда они еще были в зародыше. Тем, кто изумлялся этой его способности, он отвечал: "Физику, милый мой, надо чувствовать животом". К его советам и оценкам прибегали даже самые именитые и маститые ученые. Он мгновенно улавливал физическую сущность новой идеи и, не утруждая себя математической аргументацией, мог авторитетно судить о ценности теоретических работ. Поэтому теоретики относились к нему с почтением. Но он ворчал: "Теоретики бессовестно захватили все журналы и на птичьем языке объясняют тривиальные вещи".

Г. Н. обладал неуемной энергией и кипучим темпераментом. Он все время был устремлен вперед, ему были скучны планомерные и последовательные исследования, без которых трудно обойтись: Не занимайтесь зоологией, это за вас сделают другие. Как-то он сравнил занятие наукой с древними профессиями: Есть пахари, которые возделывают землю и взращивают нехитрый урожай. Есть рыболовы, терпеливо дожидающиеся своей удачи. А есть охотники. Вот он и был типичным охотником.

Пока он был жив, покой нам только снился. Жизнь превращалась в сплошную погоню. Мы все время ощущали себя под его бдительным оком, расслабиться не давал. Вставал рано, часов в 5 утра и, едва умывшись, с куском во рту, начинал обзванивать ночные смены на ускорителях и заспавшихся сотрудников. Честно говоря, в этих ранних побудках не было сущей необходимости. Содержание было приблизительно таким: Аллё! Не разбудил? Так, ну что и как? У Д. облучение идет нормально. Даже что-то высвечивается. У А., как у того мельника, вода опять плотину просочила. Американцы снова навоняли. Читали их статью? Нет?! Так, в 9.05 ко мне. По вечерам телефонные обсуждения продолжались. Если же он не заставал нас дома, то с досады выговаривал нашим подругам: "Что же вы не следите, где он по вечерам бывает", - чем сеял подозрения в женских душах. Вот такой это был неуемный человек. В нем было какое-то нерастраченное отцовство, которое он распространял на всех нас, не ограничиваясь лишь профессиональными и служебными отношениями и внося душевные человеческие ноты, как с положительным, так и с отрицательным зарядом. В общении с сотрудниками он был довольно прост, называл нас всех по именам. Но за этой простотой скрывалась сложность взаимоотношений, в которых переплетались его воля и наше упрямство.

К своим действительно замечательным достижениям и реализованным предвидениям он относился несколько небрежно, считая их как бы уже отработанным материалом. Со звездой Героя мы видели его всего два-три раза. Награды хранились в сейфе у нашего делопроизводителя, и пользовал он их довольно редко. Нам он тоже не давал впадать в тщеславие, и если такое случалось, хитро прищурившись, цитировал: Всех низких истин нам дороже нас возвышающий обман.

В памяти не исчезают эпизоды, связанные с Г. Н. Флеровым, но цельный его образ воссоздать очень трудно, настолько разнообразным и нестандартным был этот человек. С ним было очень трудно, но когда он ушел из нашей жизни, многое в ней поскучнело. Г.Н.Флеров создал и воспитал коллектив Лаборатории ядерных реакций под стать себе, и его дух неизменно присутствует во всех наших нынешних делах.

В. А. Щеголев,
ведущий научный сотрудник ЛЯР ОИЯИ