Мое знакомство с этим удивительным человеком состоялось в непростой для него жизненный период. Мне, работавшему вторым секретарем посольства СССР в этой стране, в силу служебных обязанностей пришлось читать материалы об учиненной в 1983 году расправе над монгольской интеллигенцией. Содному инкриминировали столько "преступлений" и ошибок, что в пору приговаривать к расстрелу. Но тогда физически уже не расстреливали, а умели убивать морально. Его, представителя Монголии в ОИЯИ, в МАГАТЭ, известнейшего в мире ученого сняли с поста ректора университета и низвели до уровня... младшего научного сотрудника кафедры физики. Все эти перипетии он переносил стойко и мужественно, не теряя самообладания и чувства собственного достоинства. Надо отдать должное его жене Г.Церэндулам (ее хорошо помнят старожилы из МСЧ-9, где она в свое время работала), дочери репрессированного в 30-е годы премьер-министра Гэндена - она в то время сделала все возможное, чтобы оградить своего супруга от моральных издевательств, принимая на себя потоки брани и хулы... Ситуация изменилась с приходом в августе 1984 года к руководству партией Ж.Батмунха. Он хорошо знал Соднома, уважал его и верил в него. Именно с его благословения (сегодня можно сказать, что и не без участия советского посольства) профессор Содном сумел выехать по приглашению Н.Н.Боголюбова работать в ОИЯИ. Я помню, с каким восторгом он мне рассказывал о своей встрече в Вене с А.Петросьянцем, пригласившим его работать в Дубну. Н.Содном любил Дубну, любил ОИЯИ, в создании и развитии которого активно участвовал. Боготворил Н.Н.Боголюбова, М.Г.Мещерякова, с высоким уважением относился и к другим дубненским ученым.

Командировка, начавшаяся осенью 1985 года, была очень кстати. Она дала возможность свободно вздохнуть, оглядеться, заняться наукой, избавиться от несправедливых и унизительных обвинений. Она его морально поддержала и стала в 1987 году стартом на новый и ответственный пост.

Обновлявшейся стране нужен был авторитетный ученый и умелый организатор. Именно таким человеком был Н.Содном - обстоятельный и, как всякий монгол, довольно осмотрительный. Он с головой окунулся в новую работу. У него возникала масса новых идей, предложений. Он ездил по стране, стремясь найти место приложения научной мысли в делах предприятий и организаций. В Академии начались структурные преобразования. По-новому стали ставиться задачи для отраслевых академических институтов, результативность которых до того была незначительной. Шла энергичная работа во имя интересов национальной науки, повышения ее авторитета в обществе и мире. Авторитет Н.Соднома в монгольском обществе был высок. Стоило только упомянуть его имя даже в глухом монгольском сомоне, в гобийской пустыне, как собеседники преображались. Его имя знали даже школьники. Они знали и наш город и ОИЯИ. В этом я убеждался, колеся по стране по служебным делам.

Как и положено в то время, войдя в состав высшей элиты монгольского общества, Н.Содном автоматически был избран в состав ЦК МНРП, Великого Народного Хурала. К своим общественно-политическим обязанностям относился очень серьезно. Бывал как депутат в избирательном округе (это аймак, где он родился и вырос), встречался с избирателями, рабочими, учителями, аратами. Стремился решать их проблемы.

Как представитель интеллигенции, которой в любой стране свойственна критичность и оппозиционность к власти, он видел и знал болевые точки общества, партии, ее руководителей, но нацелен был на созидание и свое личное участие в реформах. Помню, как он переживал во время начавшихся с марта 1989 года политических демаршей монгольских демократов. Он неплохо их знал, в том числе по Монгольскому университету, и был невысокого мнения относительно их деловых качеств. Одобрял, в отличие от коммунистов-ортодоксов политику компромиссов и умелых политических маневров Ж.Батмунха.

К нашей стране он относился с уважением и очень расстраивался по поводу того, что с ней произошло. В свой последний визит в Дубну он просил меня поделиться мнением о причинах происшедшего и с горечью повествовал о невзгодах своего народа, его обнищании. Болезненно переосмысливал прошлое, темные пятна истории, в том числе и в советско-монгольских отношениях. Он мне признался, что его особенно потрясли новые документы, в которых В.И.Ленин характеризовался как жесткий политик. Никак не мог понять политики ограниченной открытости в ФСБ и "Мемориале", где он попытался заполучить в полном объеме материалы следствия о своем тесте Гэндене, расстрелянном в тюрьме НКВД и похороненном в Донском монастыре.

С Н.Содномом было удивительно легко и приятно общаться. Он был внимательным и тактичным собеседником, умел подмечать тонкости поведения партнера, реагировал на его ошибки шуткой или житейской притчей. О людях судил сдержанно. Как всякий занятый делом человек, был далек от житейских и бытовых проблем, приоритет в их решении отдавал супруге.

Академик Содном хорошо знал историю и культуру своей страны, мировую литературу. Умел точно охарактеризовать стиль писателя или художника, его способности и талант. Вместе с тем сам не стеснялся задавать вопросы по темам, в которых он слабо разбирался. Особенно мне импонировала в нем простота и демократичность общения.

В Монголии говорят: "Жизнь прожить, что преодолеть семь крутых перевалов". У Н.Соднома их было поболее, и он их преодолел, через взлеты и падения, с достоинством, мужеством и честью, оставив о себе добрую память. Я рад, что моя судьба пересеклась с его, у него было чему поучиться.

Н. Прислонов,
бывший второй секретарь Посольства СССР в МНР,
начальник отдела администрации города