Беседы с учеными

На прошлой неделе Объединенный институт ядерных исследований посетил с ознакомительной целью профессор нейрохирургии из Осло Николай Николаевич Цветнов. Ученый с мировым именем, иностранный член Российской и Грузинской академий медицинских наук, музыкант, знаток русской культуры, Николай Николаевич человек незаурядной, интересной судьбы.

- Я сын русских родителей. Мой отец был участником Добровольческой армии. Он воевал под предводительством Деникина и Врангеля и покинул Россию, когда остатки врангелевской армии были эвакуированы с острова Крым в Турцию на британских судах. До первой мировой войны отец учился в Варшаве на инженера-строителя, а мать - в Санкт-Петербурге в Институте благородных девиц по специальности инженер-путеец. Вообще, по материнской линии у нас все были горные инженеры. Прадед, выходец из Сибири, женился на дочери князя Мочубели, и был директором горного производства на Кавказе; прадед участвовал в освобождении Болгарии, дед тоже был инженером.

После эвакуации русским офицерам, которые желали окончить образование, была предоставлена возможность учиться в Праге. Мать последовала за отцом. В Праге отец стал заниматься театральным делом. Из студенческого кружка постепенно образовался русский театр "Арлекин", который много гастролировал по Европе, исполняя народные танцы, песни, сцены из русских опер и балета. Труппа посетила двенадцать стран. Я родился, когда они выступали в Берлине. После турне по Скандинавии труппа распалась, и родители остались жить в Норвегии. В пять лет я пошел в школу, потом закончил медицинский институт в Осло. Потом была военная служба в воздушных войсках Норвегии. А после меня пригласили на работу в Швецию, где я и остался на 25 лет, защитил докторскую. В Осло я вернулся, когда мне предложили заведовать кафедрой в главной государственной больнице Норвегии.

И как часто вы бываете в России?
Впервые я приезжал в Россию, тогда еще в Советский Союз, в 1962 году. Я повидался со своей тетушкой, которая была личным секретарем Дмитрия Шостаковича, и через нее познакомился со многими русскими музыкантами и исполнителями. После этого я участвовал в медицинских конгрессах, проводимых здесь, и в общей сложности был в России более двадцати раз. В 1967 году впервые побывал на Кавказе, и далее - уже по музыкальным делам...

...?
Дело в том, что я всю жизнь играю на фортепиано и на балалайке. Больше все-таки на балалайке. У нас в Норвегии был балалаечный оркестр, его дирижер научил меня в свое время играть на этом инструменте. Я несколько лет играл в оркестре, потом стал давать сольные концерты. У меня была возможность общаться с композиторами, и трое из них написали специальные балалаечные концерты. Впервые в 1979 году Норвежская консерватория гастролировала в России, и я солировал в концертном зале П.И.Чайковского.

Каким образом ваша профессиональная деятельность пересекается с физикой?
Мы разрабатываем и используем различные методы для исследования кровотока мозга. В Швеции мы впервые использовали метод облучения глубоко сидящих в мозге человека опухолей. Такие опухоли нельзя оперировать, чтобы не повредить тонкую структуру здоровых тканей. И под руководством моего шефа профессора Экселя мы разработали способ, который в дальнейшем получил название гамма-нож. Как известно, глубокосидящие опухоли нельзя облучать рентгеновскими лучами, так как мозг очень чувствителен к радиации. Наш новый метод использует 86 источников, пучок фокусируется в точку диаметром 18 миллиметров.

То есть, таким образом устраняется проблема использования гамма-излучения, когда при большой дозе повреждаются здоровые ткани? 86 пучков небольшой интенсивности собираются в "точку" в месте расположения опухоли?
Да, градиент радиоактивности, который получает опухоль по сравнению с остальным мозгом, очень большой, надо только вычислить координаты опухоли.

Вы уже ознакомились с медико-техническим комплексом в Лаборатории ядерных проблем?
Да. Там применяется метод линеарного акселератора, причем есть возможность облучать большие опухоли. В нашем методе поражение не может быть больше двух сантиметров в диаметре. Эти два метода друг друга дополняют.

Вы сказали, что в Дубну вас пригласил директор Лаборатории нейтронной физики А.Белушкин. Вас связывают профессиональные интересы?
Я в своей научной деятельности применял радиоактивные изотопы, которые производятся на реакторе ИБР-2, - ксенон-133 и криптон-85. Мы используем их для изучения кровотока мозга.

Метод меченых атомов?
Да, ксенон и криптон - это гамма-эпиторы. Изучать кровоток мозга очень трудно ввиду того, что его снабжают четыре артерии. В один из сосудов вводят этот радиоактивный газ, и он моментально диффузирует в мозг. Кровь, которую исследуют, вымывает радиоактивность - быстро или медленно, в зависимости от скорости кровотока. Таким образом, можно исследовать кровоток в отдельных частях мозга. Собственно это и есть наши общие физико-химические интересы.

Каково ваше общее впечатление об Объединенном институте ядерных исследований?
Это одно из уникальных явлений в мире, здесь работают ученые разных национальностей. Здесь я познакомился с польским профессором Ежи Яником. Он приезжает в Дубну и работает здесь несколько месяцев в году. Бывает и у нас в Норвегии, недалеко от Осло строится новый реактор. Впечатляет, что здесь много молодых и не очень молодых ученых со всего мира, а значит, есть возможность изучать актуальные проблемы современной науки. Причем, делать это не в конкуренции, а в тесном сотрудничестве. Это достойно уважения, потому что изучение радиоактивности и ее применение в мирных целях - очень важно.

Еще один вопрос, который я не могу не задать. Благодаря чему удалось вам и вашим родителям сохранить русский дух, язык, приверженность к русской культуре? Сыграла ли в этом какую-то роль русская диаспора в Норвегии?
Если вы заметили, в судьбе многих русских композиторов - Чайковского, Рахманинова - большую роль сыграло желание их матерей приобщить детей к музыке. В нашей семье тоже в этом плане многое зависело от моей мамы. Мы говорили дома только по-русски, всегда были большими патриотами. Меня приобщали к русской литературе, музыке, и с малых лет я чувствовал себя русским.

Диаспора в Норвегии была небольшой - не более 700 человек, но дружной. В основном это эмигранты с двух ледоколов, прибывших после революции из Архангельска и Мурманска - "Кузьма Минин" и "Ломоносов". На великие церковные праздники к нам приезжал священник из Стокгольма. При православной церкви была школа, где мы, тогда еще дети, учились писать и читать по-русски. Действовал русский эмигрантский кружок, устраивались новогодние представления. Сейчас я уже "последний из могикан", последний из мужчин этого эмигрантского кружка...

Беседовала Галина Мялковская