В научных центрах стран-участниц

Профессор ЯЦЕК КШИВИНЬСКИ, встретивший нас у ворот Института физики Польской академии наук и познакомивший с директором профессором Р.Голонской, тесно связан с российской наукой. В течение многих лет он - председатель Комитета по космическим исследованиям ПАН, и сегодня около 40 экспериментов в космосе связано с Россией, некоторые проекты совместно с Институтом космических исследований РАН осуществляются уже более 10 лет. Другая область его научных интересов - физика твердого тела, одно из главных направлений, развиваемых в родном институте. Мы вместе порадовались мировому признанию заслуг его коллеги и давнего хорошего знакомого лауреата Нобелевской премии по физике академика Жореса Алферова: "Да, Институт имени Иоффе был одним из лучших в Союзе и в мире, мы десятки лет сотрудничали и поддерживали контакты...".

Роль и значение Института физики (330 сотрудников, 170 научных сотрудников, около 50 аспирантов) в польской науке хорошо видны из независимых экспертных оценок: польский совет по физике твердого тела, сравнив по разным научным параметрам порядка 30 исследовательских центров своего профиля, 39 голосами против одного признал его лучшим. "Я даже догадываюсь, чей голос был против", - сказал профессор Кшивиньски, но тут уж мы не стали допытываться, хватает и своих интриг. Естественно, категорирован институт в номинации "А". Основные научные направления достаточно тесно интегрированы с европейскими исследовательскими программами, и как признание этого факта Еврокомиссия выделила Институту физики 900 тысяч евро для развития сотрудничества с зарубежными партнерами. Здесь сыграли существенную роль достижения польских специалистов в области применения физических методов в биологии и генной инженерии.

Часть сотрудников института вместе с партнерами из Лаборатории физики частиц ОИЯИ (Игорь Иванов, Михаил Юрков и другие) участвуют в Гамбурге в создании лазера на свободных электронах, часть денег на эти исследования идет из Фонда Хрынкевича, часть - в рамках Соглашения ОИЯИ – BMBF.

Профессор ТАДЕУШ СКОСКЕВИЧ продемонстрировал оборудование и некоторые результаты, полученные в лаборатории сверхнизких температур, в частности, по нанолитографии, с гордостью мастера указал на собственноручно изготовленный сквид с очень высокой чувствительностью: "Знаете, с помощью этого прибора можно из самолета следить за подводными лодками, которые находятся на большой глубине...". Со всеми возможными предосторожностями, чтобы исключить попадание в воздушную среду принесенных на одежде микрочастиц, прошли в "чистое помещение", предназначенное для нанолитографии. Координатный столик, на котором установлен электронный микроскоп высокого разрешения, для повышения класса точности стоит на фундаменте глубиной в четыре метра. Впечатляет...

В силу ли исторических особенностей развития или индивидуальностей "отцов-основателей", а может просто от того, что страна небольшая, только порой в мелькающем вокруг калейдоскопе лабораторий, отделов, множестве непохожих друг на друга милых и симпатичных лиц - только порой трудно было понять, где кончается одна лаборатория и начинается другая. Так вдруг оказалось, что на территории Варшавского университета - факультет физики - вдруг оказывается отдел теории ядра Института ядерных проблем. Да, того самого, имени Анджея Солтана, который находится в Сверке, и несколько дней спустя мы попадем в еще один отдел этого института, уже в Лодзи... И встретили нас здесь соавтор дубненских физиков по ряду работ, посвященных трансуранам, профессор АДАМ СОБИЧЕВСКИ, а вместе с ним доктор КШИШТОФ РУСАК, и мы, уютно расположившись в креслах и прихлебывая ароматный "теоретический" кофе, неспешно поговорим, а потом, в Дубне, я попытаюсь воспроизвести произвольно выхваченные из блокнота цитаты, которые, как мне кажется, отражают умонастроения наших собеседников.

- Долгое время нашим начальником был профессор Войцех...
- Это не так. Наш начальник сидит в Сверке...
- ...и нам было очень хорошо, потому что он мягкий начальник. А наша главная проблема в том, что мы устарели.
- Да, самому молодому сотруднику 38 лет. Есть четыре аспиранта - на 24 сотрудника. И есть некоторые шансы, что они останутся здесь работать.
- Конечно, ротация - это именно то, что нужно. Это очень разумно. Но у нас это трудно. У нас неподвижные сотрудники. В принципе появилось много новых университетов, есть, где преподавать, но, прежде всего, востребованы в этих университетах специалисты по экономике, по сельскому хозяйству. Это так...
- В Польше есть один преподаватель-рекордсмен - он работает сразу в 17 вузах. Но говорят, что он ничего не преподает, только движется с места на место...
- А еще во время войны профессор Суходольски работал в десяти вузах, но у него получалось, он легко писал книги...
- Какое-то время такие институты как наш и Институт физики были изолированы от молодежи - университетские профессора не хотели конкуренции "со стороны", наверное, боялись потерять работу. То, что сейчас университеты интегрированы с исследовательскими лабораториями, уже хорошо. Другое дело, физика становится уделом не самых лучших.
- Может быть, надо привлекать студентов к конкретным темам уже с первых курсов...
- Но как устоять талантливой молодежи, когда предлагают большие деньги? Знаю случай с молодым экспериментатором из Польши, который работал по специальности в Америке, но его нашли там представители консалтинговой кампании и предложили работу на совместном предприятии в Польше за 10 тысяч долларов в месяц. Конечно, наука этого человека потеряла и в Штатах, и в Польше.
- К счастью, мы уже бросили говорить о деньгах. Еще три-четыре года говорили, а теперь бросили.
- А вообще в нашем отделе теоретики распределяются довольно равномерно, на три направления. Это ядерная физики, физика частиц и физика плазмы. Но есть больше феноменологии...

А перед этим Туманов выстраивал свои очередные жертвы перед очередным польским Ван де Граафом, на железе которого, служившем прежде корпусом германского крейсера в Гданьске - Гдыни, красовались крупные буквы "LECH". Однажды, во время запрета "Солидарности" и объявленного в Польше военного положения представитель властей, прибывший в университет с очередной проверкой благонадежности, вдруг увидел эту надпись и счел это за политическую демонстрацию. Если бы с большим трудом не доказали, что надпись - это фирма-изготовитель, а не симпатии к Валенсе, дело могло бы окончиться очень плохо...

...И мне вспомнился другой Ван де Грааф, на котором были мы восемь лет назад, в Институте ядерной химии и техники, и в зале нас встретил старенький холодильник "ЗИЛ", сразу напомнивший о Дубне. И сейчас в этом институте ранним утром следующего дня нас ждал нисколько не изменившийся его директор профессор ЛЕХ ВАЛИШ - один из тех польских ученых, для которых связи с Дубной - это не вопрос, а данность. По-прежнему на вооружении института девять ускорителей, на которых выполняется множество заказов промышленных предприятий и ведомств. По-прежнему работают здесь 300 сотрудников, и уже около 20 аспирантов. Каждый год молодежь защищает 3-4 диссертации. Зарплата сотрудников довольно низкая - 1300 злотых "чистыми", потому что большую долю бюджета занимают расходы на эксплуатацию ускорителей. Из государственного финансирования в бюджет института поступает лишь 30 процентов, все же остальное дает участие в целевых программах. Мы познакомились с научными публикациями ИЯХТ, красочными буклетами, рекламирующими его услуги, с несколькими номерами журнала "Нуклеоника", издаваемого институтом. Журнал этот включен в "Филадельфийский список", так что печататься в нем престижно, а в составе редколлегии наряду с другими известными научными авторитетами - академик В.И.Гольданский и профессор Е.А.Красавин. Восемь лет назад директор института много рассказывал о сотрудничестве с Дубной по разным направлениям, оно и сегодня играет важную роль:

- Наш "резидент" в Дубне недавно успешно защитил докторскую диссертацию - это доктор Павлюкович. К сожалению, со времени нашей последней встречи количество сотрудников, длительное время работающих в ОИЯИ, не увеличивается. Вы знаете причины. Но, тем не менее, мы стараемся использовать любую возможность, чтобы подучить у вас нашу молодежь. Впрочем, об этом расскажут мои коллеги. Что же касается перспектив развития института, то сейчас в Польше готовятся к созданию сети государственных научных центров, их будет около 20 по разным областям исследований, и мы должны быть в этом списке, потому что выполняем много государственных программ, связанных и с медициной, и с биологией, и с экологией, которые получают прямое финансирование из госбюджета. И еще вы должны помнить, как мы говорили о большой программе очистки воздуха от продуктов сгорания тепловых электростанций. С тех пор нами многое уже сделано, и сейчас начали крупную программу, финансируемую Еврокомиссией. В ней участвуют Англия, Австрия, Финляндия, Украина, Белоруссия. Наш институт стал координатором этой программы.

Общее впечатление, которое осталось от повторного знакомства с некоторыми отделами института, - по-прежнему безукоризненная чистота и химическая стерильность, плюс обновленные уже европейские интерьеры, что, впрочем, можно заметить в некоторых местах общего пользования и в наших лабораториях после прихода новых директоров. Кабинет директора по-прежнему занимает небольшую комнату в одноэтажном здании вместе с небольшим секретариатом. В лаборатории аналитической химии, как и восемь лет назад, профессор РАЙМОНД ДЫБЧИНСКИ быстро ввел нас в курс дел и поделился своей озабоченностью относительно некоторых контактов с Дубной:

- Наше сотрудничество с ЛНФ по нейтронному активационному анализу продолжалось около 30 лет, но сейчас, к сожалению, затухает. Главная причина - мало молодежи, а другое - зарплаты в Дубне низкие. Рассказ своего коллеги уже в отделении структурных исследований дополнил профессор МАРЕК БУЧКОВСКИ, который вместе со своими коллегами сотрудничает с ЛНФ и ЛЯР:

- Некоторые наши работы были бы невозможны без участия дубненских специалистов. Например, использование трековых мембран, получаемых во Флеровской лаборатории, - мы разработали и наладили промышленное производство насадок на шприцы с применением этих фильтров. В клинических условиях испытаны медицинские повязки, которые применяются для лечения ожогов, и сейчас мы с коллегами из Лодзи их усовершенствовали. Здесь очень важны контакты в ЛЯР ОИЯИ с Павлом Апелем и его сотрудниками.

Нас также очень интересует использование плазменной техники для модифицирования поверхностей материалов (Сергей Дмитриев в ЛЯР) и, что очень важно, в перспективе надеемся вместе со специалистами этой лаборатории наладить массовое производство ядерных фильтров. Сейчас у нас для исследований есть очень хороший электронный микроскоп из известной фирмы "Карл Цейсс", на нем работает Божена Сартоцка, а в ЛЯР аналогичные работы ведет Олег Орелович. Вместе с Николаем Житарюком в той же лаборатории заинтересованы в определении радиационной прочности некоторых новых полимеров, облученных на ускорителях ЛЯР. Исследование связи электронной и кристаллической структуры вещества - тема совместных исследований со специалистами ЛНФ. В Лаборатории информационных технологий нас привлекает возможность использования суперкомпьютера для моделирования молекулярных процессов.

Институт математических машин - вывеска из "докомпьютерной" эпохи, от которой осталось, собственно, только реликтовое это название... Вся "начинка" и современный интерьер этого здания, которое граничит в Варшаве с обширным полем, обнесенным каменной стеной - станцией очистки воды, сооружениями городского хозяйства, с дальновидным размахом построенными еще в прошлом веке английским инженером, - напоминают большие компьютерные фирмы, где вход из одного отсека в другой контролируется электронными устройствами, и симпатичные молодые пани похожи скорее на топ-модели, нежели обслугу "математических машин". И вообще, какое отношение имеют эти девушки к математике?.. Жаль, что не задал я этого вопроса тем, кто нас принимал.

- Мы самый первый в Польше институт, который стал заниматься компьютерами, - рассказывает замдиректора ЕЖИ СТАВИНСКИ. - Первой польской машиной, спроектированной в этом институте, была XYZ. В 60-е годы в Польше производили и проектировали первые ЭВМ на транзисторах, потом "пошла" серия ЕС. Здесь разрабатывался и первый в Польше персональный компьютер. Очень много польской вычислительной техники, периферийных устройств поставлялись в Дубну. А, поскольку человеческие связи, контакты со специалистами в Дубне сохранились, было бы неправильно их не использовать. Мы сейчас сократили работы по проектированию, перешли от хардфера к софтверу, тому, что ждет потребитель. Например, устройства для контроля рабочего времени. Или обучение пользователей в софтвере. Или создание системы оценки летных условий для аэропортов. Зная, что в Дубне есть хорошие специалисты по системам распознавания образов, профессор Геннадий Ососков, например, привлекли их к совместным разработкам по созданию компьютерных устройств для распознавания черт лица, а еще раньше сделали систему распознавания на основе дактилоскопических данных. Эти системы сейчас пользуются большим спросом, и мы стараемся ориентироваться на рыночный спрос. Поэтому, получая от государства лишь несколько процентов бюджета института, держим зарплату сотрудников на уровне, несколько превышающем средний уровень по стране. Так что надеемся на то, что наших коллег в Дубне заинтересуют перспективы совместных работ.

Евгений Молчанов, Варшава-Дубна, октябрь 2000 г.