Их имена – в истории науки

“Я не добровольный жрец идеи, а просто человек с необычной судьбой”.
Из дневника А.Д.Сахарова.

Этот эпиграф и эти интригующие даже искушенного читателя вопросы вынесены на обложку вышедшей в конце прошлого года книги Г.Горелика под название “Андрей Сахаров: Наука и Свобода”. (Ижевск, НИЦ “Регулярная и хаотическая динамика”, 2000). Книги-биографии трижды Героя Социалистического Труда, “отца советской водородной бомбы” и первого русского лауреата Нобелевской премии мира, которому 21 мая этого года исполнилось бы 80 лет. Книги, построенной на огромном массиве недавно рассекреченных документов и десятках интервью с людьми, лично знавшими Андрея Дмитриевича в самые разные годы и в самых различных обстоятельствах. О некоторых перипетиях создания и выхода этой книги – рассказ непосредственного свидетеля и косвенного участника ее написания, сотрудника журнала “Знание – сила”, члена Союза журналистов России А.А.Леоновича.

Сначала – цитата из статьи Г.Горелика “Логика науки и свобода интуиции” (“Знание – сила”, N 5 за 2001 год):

“Ограниченность научного подхода особенно проявляется, когда речь идет о единичном: одном событии, одной биографии. Когда человек смотрит на свое прошлое, он нередко видит какие-то замечательные – случайные – события, встречи с людьми, книгами, встречи, которые круто меняли его жизнь. Научно эти случайности не понять. Но человеку свойственно разглядывать цепь случайных событий, которым он обязан своей биографией. На кого возложить ответственность за этот ряд жизненно важных случайностей? Если такой вопрос кажется человеку осмысленным, то он нередко и называет Богом того, кто за эти случайности отвечает. И речь может идти не только о биографии человека, но и о биографии страны, народа и так далее”.

А теперь перенесемся в конец 1986 года. Бурное время перестройки. Череда порой ошеломляющих событий. Среди них – предчувствуемое и все-таки неожиданное освобождение из горьковской ссылки опального академика. Фокус общественного внимания – на необычной фигуре вроде бы известного, но мало кому в ту пору по-настоящему знакомого человека. С одной стороны, крупнейшего ученого, подготовившего самый мощный в истории термоядерный взрыв, с другой – отважного защитника прав отдельно взятой личности в условиях тоталитарного режима.

Действительно, тогда даже в Большом энциклопедическом словаре Сахарову было отведено всего три строчки, в которые тем не менее умудрились втиснуть упоминание о его “отходе от научной деятельности”. В биографическом справочнике “Физики” Ю.А.Храмова его фамилия просто отсутствовала. И несколько лет спустя, когда, уже после смерти А.Д.Сахарова, автора представляемой сегодня книги допускали к архивам КГБ, компетентные товарищи задали ему вопрос: “А был ли Сахаров хорошим физиком?” И вместе с тем – необыкновенная притягательность загадочной судьбы, ощущение пронзительной высоты и независимости задаваемых Сахаровым моральных критериев, принципиально отличавшихся от набившего всем оскомину официоза.

В 1981 году, во время горьковской голодовки Сахарова, академик П.Л.Капица заступался за него перед Брежневым: “Я уже очень старый человек, и жизнь научила меня, что великодушные поступки никогда не забываются. Сберегите Сахарова. Да, у него большие недостатки и трудный характер, но он великий ученый нашей страны”. Только ли достижения Сахарова в военно-технической физике подразумевал Петр Леонидович?

Естественно, последовало редакционное поручение – организовать на страницах “Знание – сила” интервью с Андреем Дмитриевичем, причем не сиюминутно-публицистическое, а посвященное поискам ответов на вопросы, близкие к тем, что начинают эту заметку. Интересовало многое – нераскрытые тайны создания “ядерного щита”, последние научные работы академика, его оценки соотношения науки и нравственности. Более же всего – истоки и эволюция его мировоззрения, словом, то, что вывело его в несомненные духовные лидеры тех лет.

Выполнить задание оказалось не так-то просто: Андрей Дмитриевич был в то время в таком плотном окружении дел и людей, что пробиться к нему не представлялось возможности. И даже когда пришлось, не полагаясь на посредников, пойти на “прямой контакт”, чрезвычайная занятость Сахарова так и не позволила провести все намечаемую и все откладывавшуюся встречу. Несколько телефонных разговоров; краткое обсуждение предлагаемых журналом вопросов, обещавшее крайне интересную беседу; неторопливая речь и точность подбираемых слов; простота общения и своеобразие интонаций в голосе Андрея Дмитриевича – вот все, что осталось в памяти. Кто ж знал, что его так скоро не станет!

В душе отложилось странное – двойное – ощущение: то ли профессиональная досада на себя за невыполненное дело и “повисшие” вопросы, то ли сугубо персональное огорчение от возможного, но несостоявшегося соприкосновения с феноменальным человеком. Стоит ли говорить, как такие встречи влияют на нашу жизнь и скольким после них можно делиться с другими? Ведь, помимо всего прочего, мне, как преподавателю физики, было небезразлично отношение А.Д.Сахарова к перспективам науки, которой он посвятил себя, и к возможной трансформации ее общественной роли в будущем. Не все, кстати, тогда знали, что отец Андрея Дмитриевича – автор того самого знаменитого задачника Сахарова по физике, известный педагог, учивший сына дома до седьмого класса.

Легко понять мою радость, когда я выяснил, что личностью Сахарова заинтересован недавно ставший автором “Знание – сила” Геннадий Ефимович Горелик, работавший тогда в Институте истории естествознания и техники. Из-под его пера к тому времени уже вышла книга о М.П.Бронштейне – замечательном физике-теоретике, расстрелянном в 1938 году. Словно наверстывая задним числом упущенное, я забрасывал его вопросами, на которые надеялся получить ответы от самого Андрея Дмитриевича. И вот, ровно десять лет назад, на страницах нашего журнала появилась статья Г.Горелика “Жизнь и физика. Читая Сахарова...” – впечатления от только что вышедших сахаровских “Воспоминаний”.

А дальше началась другая история: у Геннадия Ефимовича, подогреваемая архивными розысками и находками, а также множеством интервью, проведенных (в том числе и в Дубне) с коллегами, друзьями и близкими Сахарова, зрела идея уже о капитальной его биографии. Такое намерение, к сожалению, не нашло поддержки отечественной Академии наук, однако, к счастью, вызвало интерес у зарубежных фондов, благодаря которым Г.Горелик и оказался в 1993 году в Бостоне, в Центре философии и истории науки, где и была, теперь уже вплотную, продолжена работа на книгой.

С тех пор нас соединяли нечастые письма, редкие свидания, но главное – одна за другой присылаемые в редакцию статьи об истории российской физики, об отечественных ученых и, конечно же, об А.Д.Сахарове. Появившись в “Знание – сила”, они затем перебирались за океан к автору, постепенно включаясь в то, что называлось “русскоязычной версией” будущей книги.

Обращение к американской части сахаровского архива, поездки в Россию для дальнейшего сбора материалов, участие в многочисленных конференциях, в частности, в дубненской 1996 года “История советского атомного проекта”, бесчисленные встречи со всеми, кто имел отношение к биографии его героя, позволяли Геннадию Ефимовичу с лихвой перевыполнять редакционные задания, даже отвлекаясь для журнала и на публикации, не вошедшие в книгу. Например, о том, как он читал американским семиклассникам “Лекцию о Сахарове, советской водородной бомбе и симметриях в несимметричной Вселенной”. Или об очередной западной “шпионской” книге, раскрывающей секрет советского агента Млада, работавшего в американской ядерной цитадели – Лос-Аламосе.

Вот несколько выдержек из переписки с Г.Гореликом, которые, полагаю, дадут представление о масштабе возложенной им на себя ноши.

“Книга моя идет гораздо медленнее, чем я предполагал. Отчасти сам виноват – пишу с “настоящим русским размахом” (как когда-то т. Сталин наказывал Курчатову)... Сейчас я только в 37-м году...”

“Первая ягода второй грозди – дайджест биографии Сахарова, или, скажу еще более по-американски, – комикс с обнаженной натурой: надеюсь, что смог обнажить натуру СРТ-симметрии (а по-русски с грустью думаю, что не смогу перевести этот каламбур на американский язык...)”

“Судя по тому, что книгу о Сахарове я только недавно перевалил за половину, плавать поперек у меня получается лучше, чем вдоль. Но все же теперь мне уже не кажется совсем бесстыдным думать, какое же издательство в России может заинтересоваться этим сочинением...”

“Хвастаться мне особенно нечем: здесь есть интерес к книге о Сахарове, но нет пока англоязычного текста, в России нет интереса к книге, хотя текст вполне есть. Я по-прежнему свободный художник, и свобода дорого стоит, поэтому денег на поездку в Россию нет.”

Щедрость благотворительных фондов, как видите, исчерпалась, но не иссякало желание довести задуманное до конца. Упорство автора было вознаграждено. Наконец нашлось издательство (причем не в наших столицах, а в далеком Ижевске, да еще с каким нетривиальным названием “Регулярная и хаотическая динамика”), которое представило-таки многолетний труд Г.Горелика на суд российских читателей.

И вот я перелистываю книгу-исследование, повествующую о дореволюционной российской физике и рождении ФИАНа, о моральной подоплеке советского атомного проекта и вхождении в проект термоядерный совсем еще молодого Андрея Сахарова, об испытаниях оружия невероятной разрушительной силы и уроках, извлеченных Сахаровым из общения с верховной властью, о его размышлениях над проблемами устройства Вселенной и об интеллектуальной свободе, о его оценках соотношения интуиции и логики, религии и науки, о его прогнозах, касающихся роли и места физики в XXI веке. Сегодня очевидно, какой малой каплей в этом безбрежном биографическом море оказалось бы то давно задуманное, но несбывшееся интервью. И как отпустила душу застарелая досада, сменившись радостным чувством сопричастности к этой огромной работе, не меньшим, чем при выходе любой из своих книг.

Но труд-то вовсе не завершен! Поздравив Г.Горелика с изданием его книги в первом номере “Знание – сила” за этот год (или, если хотите, ею автор преподнес подарок журналу к его 75-летию), редакция продолжила публикацию оставшихся за ее пределами материалов. Вот и в готовом к выходу майском номере появится очередная статья Г.Горелика к юбилею А.Д.Сахарова, выдержка из которой открыла эти заметки. А начинается статья с рассказа о Лионской лекции 1989 года, озаглавленной Андреем Дмитриевичем “Наука и Свобода” – так же, как впоследствии назовет свою книгу его биограф.

Понять же, почему и поныне задевают и не отпускают нас судьба и мысли нашего великого соотечественника, надеюсь, поможет фрагмент из самого финала книги:

“...Место, которое занимал в России Андрей Сахаров, пустует уже более десяти лет...

Строить новую Россию в новом – гораздо более открытом – мире предстоит без него. Может ли при этом пригодиться что-нибудь из его опыта жизни в совсем другом – закрытом – мире?

Выступая в ноябре 1988 года при вручении ему Эйнштейновской премии мира, Сахаров начал с того, что роль науки в жизни общества становится все большей, но что роль эта столь же противоречива, как противоречива сама общественная жизнь. Уроком Эйнштейна он назвал “в этих противоречиях твердо держаться нравственных критериев, может быть, иногда ошибаться, но быть готовым подчинить этим нравственным общечеловеческим критериям свои действия”.

Урок этот вполне можно назвать и сахаровским. Он следовал этому простому принципу в очень непростых обстоятельствах. Еще больше оснований называть сахаровским выношенный им принцип неразрывной взаимосвязи мира на планете, научного прогресса и прав человека”.

Фото Юрия Туманова