Из первоапрельских архивов
Когда готовилась к изданию
книга воспоминаний о Михаиле Григорьевича Мещерякове, которую мне посчастливилось
редактировать, я вспомнил несколько коротких наших встреч. Два из этих
эпизодов – “Колокольчики мои...” и “Неудавшееся интервью” – вошли в “Непридуманные
заметки”, опубликованные в этом сборнике, а третий остался в моем архиве.
Но в канун Первого апреля подумалось: а почему бы не вспомнить шутки великих
наших основателей, которые, как все, что они делали, было отмечено печатью
неподдельного (самородного) таланта?
Однажды
в погожий летний день мы с приятелем, который, работая в ЛВТА, защитил
там кандидатскую диссертацию и, как большинство его коллег, с большим пиететом
относился к основателю лаборатории и, можно, сказать, города, вдоволь поплавав
в Волге, выбрались на набережную и увидели Михаила Григорьевича Мещерякова
на его “персональной” скамейке, с которой открывалась самая широкая панорама
на окрестности Дубны. На нем была его любимая тюбетейка, а выражение лица
после обоюдных приветствий показалось нам достаточно дружелюбным, чтобы
завязать беседу.
И действительно, беседа завязалась легко. Точнее,
не беседа, а монолог. Может быть, М.Г. пытался проверить на нас некоторые
свои мысли, а может, просто испытывал в этот миг потребность в самовыражении.
Начал он с шуток, а закончил воспоминанием из своей молодости, которое
я потом так часто повторял своим друзьям, что оно приобрело в памяти законченность
апокрифа.
Шутки “для затравки” беседы были явно рассчитаны
на мужскую аудиторию. Подавив некоторые колебания, воспроизведу хотя бы
одну, впрочем, по нынешним временам достаточно безобидную. Произнесено
это было с малороссийским акцентом, что на письме, да еще с неподражаемой
авторской интонацией, воспроизвести очень трудно: “Щось с потэнцией нэ
тэ – обращайтесь в МАГАТЭ!”. А подоплека, или временной контекст его изречения
состоял в том, что эпоха шла постчернобыльская, и кому, как не М.Г., воочию
видевшему грозный оскал освобожденной энергии ядра, была близка эта трагедия.
И вот – шутка классика... Может быть, и не его шутка, но в его произношении
и том контексте перевод был явно авторизованным.
А “случай с академиком Виноградовым” я еще раз вспомнил
относительно недавно, сидя у телевизора, когда ведущий телепередачи “Что?
Где? Когда?” зачитал очередной вопрос: “Каковы смысл и происхождение поговорки
“Положение хуже губернаторского”?”. Я знал ответ на этот вопрос, который
мог быть задан только хорошим филологом. Знал от М.Г., потому что именно
в тот погожий летний день и, как говорится, под настроение поведал он нам
эту историю.
Однажды в молодости он проводил отпуск на берегу
моря, на академической даче. Компания собралась очень подходящая. В один
жаркий день, за обедом, выпив по несколько рюмок коньяка (ох, как вкусно
описывал все это М.Г., вот только не помню, вставил ли он в свой рассказ
излюбленную фразу “от моря тянуло прохладой”), зашел разговор о богатстве
и силе родного языка, о его истоках. Присутствовавший в компании академик
Виктор Владимирович Виноградов – блестящий языковед и литературовед вспомнил
историю из своих студенческих времен (а учился он до революции) – о том,
как писал курсовую работу об этимологии выражения “положение хуже губернаторского”.
Далее в изложении М.Г. следовал рассказ академика,
но я не рискну воспроизвести здесь его прямую речь – настолько артистичной,
пряной она была, и казалось, образ перворассказчика, в которого перевоплотился
наш собеседник, витал над набережной, залитой солнечными лучами, и над
Волгой, “от которой тянуло-таки прохладой”. А может быть, вот так неожиданно,
нарушив временные связи, срезонировала сама обстановка. Жаль только, не
было у нас с собой коньяка и рюмок...
Итак, будущий академик, получив от своего мэтра задание,
отправился... в волжские (или донские) степи, где были богатые конезаводы.
Там-то, в среде конезаводчиков, он и нашел ответ на свой вопрос. Чтобы
спарить жеребца и кобылу, конезаводчики часто прибегают к помощи “губернатора”
- старого мерина. Мерин – это кастрированный жеребец. Его запускают в загон
к кобыле, и он начинает ее “обхаживать”, осыпать жеребячьими ласками. А
через загородку все это видит из соседнего загона племенной жеребец, и
вот-вот “взыграет ретивое”. Опытные загонщики, улучив момент готовности,
выводят “губернатора” от “невесты”, и его место занимает “жених”. И вот
когда, выполнив предназначенную ему миссию, мерин-“губернатор” завистливо
взирает на все происходящее, его положению, действительно, не позавидуешь...
И может ли, действительно, что-нибудь быть хуже?!
...Кажется, Знатоки так и не ответили на тот вопрос.
А я, пока они думали, пересказал историю жене, и ей, никогда не видевшей
М.Г., осталось только порадоваться моей легкой причастности к этой занимательной
истории.
