Их имена – в истории Института

Жизнь, посвященная Науке и Дубне

Имя Михаила Григорьевича Мещерякова, принадлежащего к легендарной когорте физиков нашего времени, навсегда останется в сердцах всех, кто его знал, кто работал с ним, оно навечно – в истории науки нашей страны, международного сотрудничества.

17 сентября 2000 года русскому ученому с мировым именем, физику-экспериментатору, профессору, члену-корреспонденту АН СССР, выдающемуся организатору науки и талантливому педагогу, основателю и почетному гражданину города Дубна – исполнилось бы 90 лет.

Михаил Григорьевич участвовал в создании и запуске в Ленинграде, в Радиевом институте, первого в СССР и Европе циклотрона. Руководил его восстановлением после прорыва блокады города. В послевоенные годы был одним из ведущих участников создания атомного щита в СССР. В этой связи им был выполнен цикл работ по нейтронной физике и радиохимии продуктов ядерных реакций, имевший важное оборонное значение.

В 1946–1947 годах М.Г.Мещеряков работал экспертом от СССР в Атомной комиссии ООН и наблюдал американские атомные испытания на атолле Бикини. По возвращении он был переведен из Радиевого института АН СССР в Лабораторию N 2 (ныне Институт атомной энергии им. Курчатова) и назначен заместителем И.В.Курчатова и научным руководителем “установки М”, т.е. ответственным за проектирование и сооружение синхроциклотрона в Ново-Иваньково (ныне г. Дубна). С 1948 года М.Г.Мещеряков регулярно привлекался И.В.Курчатовым к обсуждению и экспертизе физической части Атомного проекта. Принимал участие в подготовке испытания первой советской атомной бомбы. В августе 1949 года он был председателем комиссии по проверке аппаратуры физического сектора на семипалатинском полигоне.

В поселке Ново-Иваньково Михаил Григорьевич Мещеряков возглавил проектирование, строительство и последующие работы по усовершенствованию первого в нашей стране синхроциклотрона. Создал на его основе Институт ядерных проблем АН СССР (ныне ЛЯП ОИЯИ). Был одним из основателей ОИЯИ. Создал и в течение многих лет возглавлял Лабораторию вычислительной техники и автоматизации, ставшую одним из ведущих центров по вычислительной физике, автоматизации вычислительных процессов и созданию сканирующих измерительных систем. Он был одним из инициаторов развития работ по нелинейной математической физике и автоматизации аналитических вычислений.

Как физик-экспериментатор руководил работами по проектированию и строительству уникальных измерительных установок: прецизионного магнитного спектрометра, двухметровой стримерной камеры в магнитном поле. Под его руководством и при его непосредственном участии проведен большой комплекс экспериментальных исследований. Мировую известность получили выполненные им вместе с сотрудниками исследования по нуклон-нуклонным взаимодействиям в области энергий в несколько сотен мегаэлектронвольт. Обнаруженный в этих экспериментах резонансный характер пионообразования позволил открыть интенсивно развивавшуюся в последующие годы физику частиц-резонансов, а полученные эффекты кластеризации внутриядерных нуклонов и прямого выбивания из ядер-мишеней быстрых дейтронных кластеров легли в основу релятивистской ядерной физики. Он соавтор открытия: “Явление прямого выбивания дейтронов из атомных ядер нуклонами высоких энергий”.

Яркий, талантливый педагог, М.Г.Мещеряков в течение многих лет был профессором МГУ и читал лекции по ядерной физике в филиале МГУ в Дубне.

Он дважды лауреат Государственной (Сталинской) премии СССР (1951, 1953). Награжден многими отечественными и иностранными медалями и орденами (из них три ордена Ленина).

В настоящее время в издательском отделе ОИЯИ вышла из печати книга-сборник, посвященная М.Г.Мещерякову: “Михаил Григорьевич Мещеряков. В честь 90-летия”, которая содержит некоторые мемуары, публичные выступления и письма М.Г.Мещерякова, а также очерки о его жизни и научной деятельности людей, хорошо его знавших. В книге отражены жизнь и творчество Михаила Григорьевича периода, относящегося, в основном, к работе в Дубне.

В этой же статье собраны материалы, ранее опубликованные, охватывающие период до 1950 года.

Родился Михаил Григорьевич в семье крестьянина в селе Самбек Таганрогского уезда области Войска Донского (теперь Ростовская область). Очень рано остался без отца, который погиб в 1916 году на Западном фронте. Мать осталась с четырьмя детьми, поэтому Михаилу Григорьевичу пришлось много работать по хозяйству, окончив трехлетнюю сельскую школу. И только в 1928 году, устроившись шлифовальщиком на Балтийский завод в г. Таганроге, он смог получить среднее образование на вечернем рабфаке.

В 1931 году Михаил Григорьевич поступил на физический факультет Ленинградского государственного университета, который окончил с отличием в 1936 году. Одновременно он уделял много времени углубленной проработке ведущих курсов математического факультета и изучению английского и французского языков. Кроме того, увлекаясь литературой и искусством, он посещал занятия филологического факультета. В 1936 году, уже после окончания университета, во время Испанских событий, он усиленно изучал испанский язык, в надежде, что его пошлют в Испанию.

В 1936 – Михаил Григорьевич уже аспирант Радиевого института АН СССР. Под руководством И. В. Курчатова выполняет первые работы по резонансному поглощению медленных нейтронов ядрами. Участвует в работах по пуску однометрового циклотрона Радиевого института АН СССР. Изучает процессы радиационного захвата быстрых нейтронов тяжелыми ядрами. Об этом периоде пишет И.Н.Головин в книге “И.В.Курчатов” (Атомиздат, Москва, 1967).

“...Во всей Европе еще нет ни одного циклотрона, а у Лоуренса в Калифорнии циклотрон работает уже несколько лет. Хорошо, что в Радиевом институте начали строить циклотрон, но он что-то никак не вступит в строй. Между тем исследовать изомерию становится все труднее и труднее: мала интенсивность потока нейтронов... Курчатов направляется в Радиевый институт: ему необходимо понять, почему не работает циклотрон. Ведь он так нужен!..

После лекций в Педагогическом институте и работы в своей лаборатории Курчатов приходит теперь на циклотрон. Он идет по коридору, а сотрудники лаборатории уже слышат, как он весело и энергично напевает:

"Куда ни поеду, куда ни пойду,
А к милой зайду на минутку..."

И ночи напролет вместе со своим аспирантом М.Г.Мещеряковым разбирает, чистит и вновь собирает узлы циклотрона.

...Трудились упорно, напряженно... Затем пришел успех. Первый в Европе циклотрон заработал. Опыты по изомерии и другие исследования ядра получили необходимую для них техническую базу...”.

Михаил Григорьевич два раза воевал. Первый раз в 1939–1940 годах в войне с Финляндией, младшим лейтенантом в войсках Ленинградского военного округа. В 1940 году было еще три очень значимых для Михаила Григорьевича момента: он защитил кандидатскую диссертацию, был принят в КПСС и назначен руководителем циклотронной лаборатории Радиевого института АН СССР.

В 1941–1942 годах он был сначала добровольцем в Ленинградском ополчении, а затем переведен младшим лейтенантом в войска Ленинградского фронта. Был ранен в ногу и тяжело контужен. Год Михаил Григорьевич лечился в ленинградском госпитале, после чего был комиссован и через Ладогу отправлен в Казань, куда эвакуировался Радиевый институт, на место своей постоянной работы в циклотронную лабораторию, руководителем которой он оставался до 1947 года.

Академик АН СССР П.И.Лукирский в главе “Работы физического отдела за 25 лет”, из книги “25 лет Радиевого института” (Изд. АН СССР, Москва – Ленинград, 1947 год) так описывает научную деятельность М.Г.Мещерякова этого периода:

“С начала организации Радиевого института АН СССР в нем был создан физический отдел, возглавлявшийся профессором Львом Владимировичем Мысовским...

В течение ряда лет с основания института физический отдел был очень немногочисленным, в его состав входило лишь несколько сотрудников, и только с 1935 года отдел пополнился значительной группой молодых сотрудников – физиков-радиологов, учеников Л.В.Мысовского, выпущенных Ленинградским университетом, где была учреждена решением Наркомпроса соответствующая специализация. ...В состав группы, пополнившей отдел позднее, следует отнести в качестве основных работников отдела М.Г.Мещерякова, Н.А.Перфилова, К.А.Петржака, Г.В.Горшкова и ряд других.

С самого начала основания Института естественно возникла необходимость наладить измерения излучения радиоактивных препаратов.

...Наиболее значительное число работ физического отдела Радиевого института было посвящено изучению ядерных процессов, понимая под этим изучение рассеяния ядер, изучение искусственной радиоактивности, процессов деления и т.д.

...Из других работ по изучению ядерных процессов отметим работы М.Г.Мещерякова по количественному изучению тех процессов, которые происходят при бомбардировке различных ядер дейтонами. Опыты М.Г.Мещеряков производил, облучая дейтонами алюминий, серебро, и золото. При этом вторичные частицы, получающиеся при реакции, изучались либо по величине их пробега в фотослое, либо по их отклонению в магнитном поле. Та же методика была применена и к другой задаче: исследованию изотопного состава гелия различного происхождения. До этих работ, произведенных М.Г.Мещеряковым, Е.Л.Григорьевым, А.А.Реутом и Т.И.Хрениной, вопрос этот не был разрешен...”.

В 1946–1947 годах М.Г.Мещеряков был командирован в США в качестве эксперта Атомной комиссии ООН и участвовал в испытаниях двух американских атомных бомб. Привлекался он и к испытаниям первой советской атомной бомбы. Вот как описывает эти события Станислав Пестов в своей книге “Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней” (Санкт-Петербург, “Шанс”, стр. 171 – 172, 1995 г.):

“Расчеты Фукса по испытаниям атомных бомб на атолле Бикини были закончены, министерство обороны США объявило, что эти испытания будут открытыми, и на них приглашается мировая общественность.

Рассказывает... Михаил Григорьевич Мещеряков:

- После ранения на фронте я работал в Ленинграде, на циклотроне. Однажды ко мне пришли два хмурых человека и объявили: “Собирайтесь, поедете с нами”. Я спросил: “А теплую одежду можно взять?”. “Не надо”. “А жену предупредить...”. “Не надо!”. “А...” “Не надо!!”

Посадили в поезд и привезли в Москву, прямо к Берии. “Святой Лаврентий” (так мы с издевкой звали меж собой этого похотливца) говорит: “Поэдэшь в Америку!”. Двое хмурых людей вывели меня под ручки и доставили в комнату, где мне вручили пять тысяч долларов и соответствующие инструкции.

В Нью-Йорке меня встречал Громыко, последний наказ его был: “Общаться только с профессорами, не ниже!”. Много хлопот ушло на пошив тропического костюма, покупку пробкового шлема.

Наконец, два парохода прибыли в Бикини. Меня сопровождал полковник НКВД Александров. Среди многочисленных делегаций на атолле были: президентская комиссия США, комиссия конгресса, изобретатель вертолета Игорь Сикорский, нобелевский лауреат Артур Комптон и многие другие. Американцы долгое время присматривались к нам, а потом спросили: “Где же ваша камера и фотоаппараты?”. Когда мы сказали, что нету, их изумлению не было предела: “как же так – разведчики и без съемочной техники?!”. Предложили даже свою. В конце концов подарили мне две копии отснятых там кинопленок, где были зафиксированы все испытания с потоплением баржи и кораблей.

Одну пленку я отдал при возвращении, а другую спрятал. Об этом узнал Берия и велел немедля сдать. А я, словно заранее чувствовал, еще в Америке попросил, чтобы мне дали справку, что пленка куплена мною за 125 долларов. Как потом ни зверели энкавэдешники, а пленку я не отдал.

Потом, уже в Казахстане, на испытаниях первой атомной бомбы я снова увидел Берию. Его охраняло целое войско. Боялись, что может быть захват американским десантом полигона или самого Лаврентия, поэтому рядом находилась авиационная дивизия. На случай возможной бомбежки площадки для испытания было указано сбивать любой самолет в окрестности после посадки самолета Берии.

Меня усадили в свежевыкопанную щель, дали очки и велели “методом прищуренного глаза” оценить мощность взрыва и сравнить его с американским.

Когда все кончилось, подъехала кавалькада машин, и “святой Лаврентий” поинтересовался: “Как оцэнэшь?”. “Восемнадцать килотонн” – ответил я не задумываясь. Тогда я еще не знал, от кого нам шли сведения про американские бомбы. С Фуксом я встретился позднее, когда он уже работал в ГДР. Выглядел Фукс усталым, я даже сказал бы, изможденным. Поинтересовался здоровьем Льва Ландау, потом стал меня спрашивать о своем бывшем коллеге в Харуэлле Бруно Понтекорво”.

В конце жизни, как бы подводя итоги, Михаил Григорьевич писал:

“На протяжении всей своей научной деятельности я занимался экспериментальными исследованиями в области ускорителей, физики атомного ядра и элементарных частиц, а в последние 20 лет также разработкой методов использования быстродействующих вычислительных машин и средств автоматизации в исследованиях по физике атомного ядра и элементарных частиц.

Питаю ли я какие-либо иллюзии и надежды сейчас, когда стою на пороге небытия? Конечно, судя по всему, надежды не покидают человека до последнего вздоха. Мне пришлось два раза воевать, быть на передовой линии фронта, и я не понаслышке знаком с острым, не проходящим чувством щемящей боли, проистекавшей от мысли, что ты можешь погибнуть, так и не узнав, чем же все это кончится, останется ли после тебя существовать Держава. Такое чувство особенно было сильно в первые, самые тяжелые годы войны, в пору черного лихолетья. Я многие годы думал, что это горькое чувство не придется испытать снова. Но вот сейчас ощущаю такую же саднящую боль от раздумий о будущем России. И питаю надежду, что мне удастся... самому увидеть возрождение Державы...

Я это говорю потому, что в последние годы, по мере приближения к порогу небытия, меня все более как-то, хотя и слабо, утешает буддистское учение о бесконечности перевоплощений душ. Так вот, если действительно нечто такое происходит, и мне предопределено судьбой снова превратиться в человека, то я непременно опять стану физиком, чтобы не видеть обычной жизни, и появлюсь в Дубне – здесь я еще не все сделал.

Поэтому я не говорю Вам: “Прощайте”, а говорю: “До свидания, до новой встречи после моего... перевоплощения”.

Скончался Михаил Григорьевич Мещеряков 24 мая 1994 года, а 29 мая ушла из жизни Людмила Васильевна Мещерякова, делившая с Михаилом Григорьевичем все невзгоды и радости, делавшая все, от нее зависящее, чтобы он мог отдавать себя науке. Похоронены они на дубненском кладбище.

В увековечение памяти о Михаиле Григорьевиче Мещерякове часть улицы Инженерной переименована в улицу Мещерякова, в начале которой, на месте небольшого домика, в котором он жил по приезде в Ново-Иваньково, будет воздвигнут памятник М.Г.Мещерякову.