(Продолжение. Начало в №23-24.)

Вот такие макароны...

Сиепинум, как и все древнеримские города, имел ровно две улицы – с юга на север и с востока на запад. Ширина улиц была строго определена законом (примерно четыре метра) и при строительстве вымерялась специальным инструментом. Площадь города тоже была стандартной – примерно 10 гектаров. Стоял он на совершенно ровном месте, окруженный крепостной стеной, на которой четыре раза в сутки сменялась стража. Как и во всех римских городах, в Сиепинуме были баня, театр, где ставили балет и граждане собирались для совета и суда над преступниками (судя по размерам театра всех граждан едва ли набиралось больше двух сотен). И базилика – храм в честь покровителя города Геркулеса. Несмотря на такую волосатую руку в небесах, построенный при Нероне за 14 лет до рождества Христова, через несколько веков Сиепинум был разрушен варварами. Сейчас он кормит пытливых итальянских археологов, а восстановленная часть мраморной колоннады базилики завлекает туристов со всех рекламных проспектов провинции Молиссе. Однако из-за своего уединенного положения, примерно посередине между Римом и Неаполем, в семидесяти километрах от моря и километрах в двадцати от приличной автострады, большую часть времени это просто обнесенный стенами безлюдный пустырь, где разве что ящерицы греются на мраморных ложах бани, да улитки сосут пыль с остатков фундаментов тесных домов.

Потомок Сиепинума – современный Зепино, километров на пятнадцать перебрался выше по склону, расположился, наверное, в самом неровном месте и от своего ненормально педантичного предка унаследовал только узкие улицы, по большинству из которых легковушка пробирается с опаской. Крошечный городок – из конца в конец проходится минут за двадцать – беспорядочно расположился вокруг своей главной площади (квадрата со стороной примерно двадцать пять метров), в углу которой возвышается над двухэтажными домиками собор, ныне реставрируемый, но исправно отбивающий колоколом каждые четверть часа. Там же расположена и большая часть магазинов, в которых ваши покупки сложат в пакет с именем, адресом и шаржем хозяина, как правило, совмещающим и должность продавца. По площади прогуливаются кумушки с колясками, а в кафе за углом, разложив на столе крупные ломти хлеба, большие красные помидоры и сочные перья лука, мужчины пьют пиво. Злопыхатели утверждают, что итальянцы работают не больше двух часов в сутки. Не знаю, так ли это, но в час дня жизнь в городе затихает, все заведения закрываются – сиеста.

На два витка дороги выше в гору находится гостиница “Трэ фонтанэ”, получившая свое название от живописного местечка неподалеку – маленькая горная речка, спускаясь по ущелью, скатывается с трех порогов, образуя подобие водопадов. Здесь на берегу расположена Зипенская баня – с русской имеющая очень мало общего. Это полукруглое двухэтажное здание: первый этаж занят процедурными кабинетами, а на втором – конференц-зал, кафе и несколько маленьких комнат под офисы. Именно эту баню (вернее, конференц-зал, так как сама баня не работала – не сезон) профессор Ружжеро Сантилли выбрал для проведения международного совещания с загадочным названием “Спектроскопия антиводорода и гравитация антиматерии”, состоявшегося с 19 по 26 мая 1996 года. Почему название загадочное? Попробую объяснить это в двух словах.

Одно из основных положений квантовой механики, утверждает, что все свойства частиц и античастиц должны быть одинаковы. Исходя из этого, вещество и антивещество, вроде бы, должны быть одинаково распространены в природе. Однако мы живем в мире из вещества, а антивещества, как такового, никто и никогда не наблюдал. Поэтому, естественно желание заполучить хотя бы немного этого самого антивещества, чтобы проверить, а действительно ли оно точно такое же, как и вещество. Но, хотя античастицы давным-давно открыты и так же давно используются в физике наравне с обычными частицами, рождаются античастицы только на ускорителях с очень высокой энергией и собрать из них даже простейший атом антивещества весьма непростая задача. Я сказал, что антивещество никто не наблюдал и ввел вас в заблуждение – так действительно было до декабря 95-го года, когда был завершен достаточно сложный и тонкий эксперимент, поставленный учеными ЦЕРН. В этом эксперименте, продолжавшемся около двух месяцев, было зафиксировано рождение 11-ти простейших атомов антивещества – атомов антиводорода, состоящих всего из двух античастиц – антипротона и позитрона (антиэлектрона). Бедный антиводород тут же погиб, встретившись с обычным веществом, но факт его существования был доказан. И вот на эти 11 атомов набрасывается целая куча яйцеголовых (в совещании в Зепино участвовало более 50 человек – по одной пятой атома на брата) и вполне серьезно обсуждает, что и как с ними дальше делать. Но, если без шуток, думать на несколько лет вперед – ситуация в науке вполне нормальная. И это уже не первое совещание по антиматерии. И доклады были по делу – например, какие нужны ловушки для атомов, как их изготовить и параметры тех установок, которые уже работают и ловят атомы (пока обычного вещества) буквально по штукам. В том числе серьезно обсуждались возможности спасти антипротонную физику в самом ЦЕРН – ускоритель, на котором был открыт антиводород в дальнейшем будет использоваться для ускорения ионов свинца (финансовые проблемы, увы, знакомы науке на только в России).

Один из первых вопросов, заданных Майку Холштейеру (научному организатору совещания) был: а какая, собственно, от всего этого польза? – Это очень трудный вопрос, - ответил Майк. К этому он смог добавить, что в фундаментальной науке разрабатываются новейшие технологии, которые рано или поздно внедряются в производство и способствуют техническому прогрессу, а конкретно – ускорители используются, например, в медицине. Столь неубедительный ответ, однако, мало смутил гостей. Высокие особы, как у нас в добрые застойные времена, произнесли длинные речи, смысл которых можно подытожить так. Вот Италия – небольшая и не богатая страна, но и у нас есть свои Эйнштейны, которые занимаются чем-то никому непонятным и возможно бесполезным, и мы гордимся, что именно у нас, а не где-нибудь в Америке или Германии проходит такое совещание, и мы всегда будем рады потратить лишнюю лиру за престиж нашей страны, провинции, города.

И все же этот русский вопрос “зачем” задевает за живое не только в России. В шикарном здании оздоровительного центра, где все блестит чистотой и благополучием, два бравых карабинера в вороного цвета форме, с пламенем на кокардах и пистолетом на левом бедре лениво охраняют чудаков, чьи проекты обходятся казне иногда даже не в миллионы, а в миллиарды долларов. А по дороге в не менее шикарную гостиницу встречаешь бедно одетого крестьянина, который, совсем как у нас в деревнях, вежливо здоровается со всеми встречными: буонэ джорно, сеньор. Или, пройдя немного выше по склону горы, натыкаешься на невзрачный хутор с покосившимся сараем для скотины и водопроводом на улице.

Хотя, может быть и не стоит задаваться пустыми вопросами – все идет так, как оно идет в этом мире. И чистый звук колокола в неподвижной ночной тишине, и уж, рано утром переползающий дорогу, и осел, с видом философа щиплющий траву на поляне. Горы, поросшие дубом, акацией и чинарами, кусты можжевельника и цветущая черемуха, речка, вода из которой считалась целебной еще со времен Рима и до сих пор подается к столу в ресторане. Расслабься – все идет как надо.

Но вернувшись к земному, хочу поделиться парой интересных открытий. Во-первых, спагетти оказались вовсе не макаронами и даже не вермишелью, а лапшой. Во-вторых, наше пиво итальянцы называют “бира” – по вкусу их “бира” ничуть не лучше заурядных “жигулей”, а по цене раза в полтора дороже. Но не унывайте, братья, за 7 – 8 тысяч рублей (в ценах 1996 года) вы без труда отыщете в Италии литр отличного сухого вина – будь то белое, розовое или красное.

(Продолжение следует)