профессор П.С.Исаев
Дмитрий Иванович Блохинцев
(Окончание. Начало в № 4-7)
Поэту Егору Исаеву была присуждена Ленинская премия за цикл стихов и поэмы “Суд памяти”, “Даль памяти” и еще третья поэма – какая-то третья “память”. Дмитрий Иванович обратился ко мне с просьбой организовать на его московской квартире встречу с Егором Исаевым. Осенним вечером в середине 70-х годов такая встреча состоялась. Нас было четверо: Дмитрий Иванович, Нина Андреевна, Егор Исаев и я. Егор Исаев с большим подъемом читал свои стихи, отрывки из поэм (он много помнит, прекрасный декламатор), Нина Андреевна записывала его голос на магнитофонную пленку (она говорила, что у нее собралась большая фонотека известных деятелей искусства), в течение вечера пили “перцовку” (домашняя настойка московской водки на красном перце – чудесная вещь), много говорили о проблемах поэзии, литературы, физики в СССР. Начали мы около 6 часов вечера, а кончили около 12 часов ночи. Это был удивительно интересный, литературно-интеллектуальный вечер…
На физическом факультете МГУ (был 1949 или 1950 год) я слушал лекции Дмитрия Ивановича по квантовой механике. Лекции были интересными, язык яркий, образный. Однажды, когда надо было убедить студентов в исключительной сложности математических выкладок, не делая их на доске, он употребил выражение “тут солдат со шпагой не пробьется”. Я сдавал ему экзамен по квантовой механике и получил пятерку.
Каково же было мое удивление, когда вскоре после назначения Дмитрия Ивановича директором ОИЯИ я увидел его на улице Дубны на велосипеде. Ничего удивительного в этом не было, но он ехал, не держась за руль: скрестил руки на груди, не спеша крутил педали, держался спокойно и ровно, поглядывая по сторонам, и по лицу его было видно, что езда эта доставляет ему огромное удовольствие. Тогда ему было 48 лет. Очевидно, богом было определено, что Дмитрий Иванович принадлежал к числу всесторонне одаренных, гармонично развитых духовно и физически людей!
Только после многих встреч с Дмитрием Ивановичем в различных житейских ситуациях мне стало понятно, что он ведет себя как человек, которому ничто человеческое не чуждо. Он был, как правило, прост в общении, и собеседник никогда не чувствовал, что их может различать дистанция огромного размера. Он любил вести беседу, не спеша выкуривая сигару…
В мае 1966 года делегация ЛТФ поездом отправилась в Болгарию на научную конференцию. В Киев приехали утром. Дмитрий Иванович обратился ко мне со словами: “Петр, сколько мы стоим здесь?”. Я ответил: “Около 20 минут”. “Пойдем поищем буфет”. Мы вошли в здание вокзала, нашли буфет. Буфетчица стояла к нам спиной и что-то перекладывала с полки на полку. Кроме нас никого не было. Дмитрий Иванович обратился к ней:
- Вы не могли бы порекомендовать нам что-нибудь закусить?
- А вы не видите, что я занята! – довольно ворчливо ответила она.
- Видим, но мы с поезда и немного спешим…
Она повернулась к нам, увидела нас в помятых, видавших виды спортивных костюмах, да еще и небритых, и уже в более грубой форме произнесла:
- А мне-то какое дело, что вы спешите… Поищите другой буфет. Может быть…
Дмитрий Иванович не стал выслушивать до конца ее монолог и, повернувшись ко мне, сказал:
- Идем отсюда…
Отойдя на десяток метров, сказал мне спокойно, без досады, даже с чувством веселого удовлетворения:
- Чертовка… Я ведь мог испортить ей не только настроение, но и карьеру…
Потом рассмеялся и спросил:
- Мы не опоздаем на поезд?…
Имя Дмитрия Ивановича было исключительно популярно в стране, и народ считал, что он – академик. Остается загадкой, почему он не был избран академиком Академии наук СССР. Независимо от этого имя первого директора ОИЯИ, руководителя первой в мире атомной электростанции, автора ряда научных монографий и большого числа оригинальных научных работ, замечательного педагога всегда будет стоять в ряду выдающихся физиков ХХ столетия.