профессор П.С.Исаев

Дмитрий Иванович Блохинцев

(Продолжение. Начало в № 4, 5, 6)

У Дмитрия Ивановича был, если можно так выразиться, “синтетический” подход к фундаментальным исследованиям в области микромира: наука, философия и искусство у него сливались в одно – “любомудрие”.

Философия у него постоянно вплеталась в физические размышления. Так, предваряя свою книгу “Принципиальные вопросы квантовой механики”, он замечает: “Читатель легко убедится, что эта монография является книгой по теоретической физике, а не философским трактатом. Однако я никогда не отделял мировоззрения от науки, особенно от теоретической физики; поэтому в этой книге немало и философии…”.

Выступая по чехословацкому радио в мае 1960 года, Д. И. Блохинцев говорил: “…Материалистическая диалектика подсказывает нам, что переход к ультрамалым масштабам, переход к изучению внутренней структуры элементарных частиц должен сопровождаться качественными изменениями в физических понятиях. До сих пор наиболее простым казалось понятие элементарной частицы (электрона, протона и т. п.). Теперь необходимо новое, более тонкое понятие о формах материи внутри самих элементарных частиц (сегодня мы знаем, что чуть позднее этого выступления (в 1963 году) появилось понятие кварков и еще позднее – понятие глюонов – П. И.).

Весьма возможно, что в глубине частиц мы встретимся с необходимостью изменить и наши представления о пространстве и времени (эти понятия подверглись глубокому анализу в его монографии “Пространство и время в микромире” – П. И.).

Сама по себе философия, конечно, не в состоянии решить подобные конкретные проблемы. Но все мы ждем новой революции в физике и работаем с тем, чтобы приблизить ее наступление.

Правильное понимание переходов количества в качество, понимание соотношения относительной и абсолютной истины, этих важнейших пунктов материалистической философии необходимо физику для достижения успеха в этой увлекательнейшей работе для будущего”.

Мы наблюдаем удивительную последовательность, настойчивость в работе мысли у Дмитрия Ивановича: его работы “Пространство и время в микромире” (1970), “О соотношении фундаментальных и прикладных работ” (1973) отделены на десять и более лет от выступления по чехословацкому радио (1960), однако все идеи и мысли, высказанные в 1960 году, получили свое развитие в дальнейшем.

У Дмитрия Ивановича есть значительное число философских работ, посвященных анализу основных понятий и законов физики микромира.

Я напомню лишь о двух его ранних философских работах 1934 года: Д. И. Блохинцев, Ф. Гальперин “Борьба вокруг закона сохранения и превращения энергии в современной физике”; Д. И. Блохинцев, Ф. Гальперин “Гипотеза нейтрино и закон сохранения энергии”.

Так, в первой работе Дмитрий Иванович защищает закон сохранения энергии: “…Таким образом, рассмотрение вопроса о законе сохранения энергии показывает, что хотя на сегодняшний день мы еще не имеем окончательного раскрытия процесса, разыгрываемого в ядре (речь шла о бета-распаде ядер – П. И.), но тем не менее мы из анализа изложенного материала уже можем сделать вывод, что никаких оснований для отрицания закона сохранения энергии нет”.

Интересно, что ряд крупнейших физиков Запада (Нильс Бор, Ирен и Фредерик Жолио-Кюри) начиная с 1931 года выдвигали идею несохранения энергии в ядерных распадах. В СССР ряд физиков того времени (Бронштейн, Гамов, Ландау) придерживались той же точки зрения, за что получили от авторов первой статьи статус “ретивых гонителей закона сохранения энергии в стране диалектического материализма”. В заключении второй статьи авторы пишут: “Закон сохранения и превращения энергии по-прежнему остается нерушимым законом природы”.

Дмитрий Иванович, конечно, не мог забыть этой дискуссии полувековой давности. И, тем не менее, в 70-х годах сам выдвигает гипотезу о возможном нарушении закона сохранения энергии в физических процессах в микромире в связи с возможными изменениями наших представлений о пространстве и времени, при отказе от идеи однородности и изотропности пространства и времени, о чем говорилось выше. Он сам из ревнивого защитника закона сохранения энергии и импульса превращается в пропагандиста их несохранения.

Полный анализ научного творчества Дмитрия Ивановича в дубненский период его деятельности (1956-1979 гг.) невозможно сделать в рамках отдельно взятой статьи. То, что здесь представлено, – это отдельные штрихи, может быть, самые существенные, к портрету выдающегося физика ХХ столетия, ученого-организатора науки, талантливого педагога, человека с универсальными интересами.

Может быть, стоит, наконец, упомянуть несколько малоизвестных или совсем неизвестных эпизодов из жизни Дмитрия Ивановича, характеризующих его человеческие достоинства, его поведение в быту.

Недавно вышла книга Ю. А. Хабарова “Этот фатальный месяц октябрь”. На эту книгу и эпизод, о котором я буду говорить, обратил мое внимание Валентин Анафасьевич Богач (ЛЯП).

“…В тонюсенькой папочке из нескольких документов за 1945-1946 годы он обнаружил письмо старшего лейтенанта Власова, работавшего помощником коменданта Рижского морского порта, адресованное Лаврентию Павловичу Берии. В письме автор сообщал о том, что он в поезде случайно познакомился с капитаном, который оказался очень грамотным человеком, до войны окончил два высших учебных заведения, в том числе физико-математическое, что он знаком с ядерной физикой и мог бы участвовать в работах по созданию советской атомной бомбы. Далее автор сообщал, что его знакомый в конце войны или сразу после ее окончания был осужден и находился в местах заключения. Власов просил Берию дать возможность его знакомому проявить себя на этом поприще. Его знакомого звали Александром Исаевичем Солженицыным.

На письме никаких данных или пометок о том, что оно дошло до адресата, не было. Но, судя по тому, что произошло потом, было видно, что письмо “сработало”.

Солженицына разыскали и доставили в Москву, в Бутырку. Летом 1946 года с ним встречался ученый-физик Дмитрий Иванович Блохинцев. Блохинцев впоследствии стал известен тем, что являлся одним из создателей первой атомной электростанции в мире. А в 1956 году стал первым директором Объединенного института ядерных исследований в Дубне и возглавлял его до 1965 года. Блохинцев после встречи с Солженицыным дал заключение о возможности его использования на работе на одном из объектов первого главного управления по специальности.

На судьбе было угодно, чтобы талант Александра Исаевича проявился на другом поприще… Не исключено, что тогда Солженицын сам отказался от предложенной ему работы…”.

Не удивителен ли тот факт, что Д. И. Блохинцев, встретив незнакомого ему заключенного, проникся к нему доверием “с первого взгляда”, дает ему положительную рекомендацию – предлагает использовать его на работе по созданию атомного оружия?

Дмитрий Иванович нигде не упоминает об этом эпизоде. Помнит ли Солженицын об этом?..

(Окончание следует)