Мир увлечений

Акварели физика Флягина

Когда Танечка - секретарь директора Лаборатории ядерных проблем открыла для меня "круглый зал", а она в последнее время делает это достаточно часто, "по первому требованию" посетителей лаборатории, я не то чтобы обмер, но какое-то теплое и лучистое спокойствие повеяло с некогда голых стен, украшенных теперь акварелями Владимира Борисовича Флягина. И эта выставка в лаборатории впервые за последние декабрьские дни напомнила о том, что скоро Новый Год, самый замечательный праздник, и пора думать о подарках, которые доставят радость близким. Наверное, потому, что сама эта выставка - новогодний подарок коллегам главного научного сотрудника ЛЯП ОИЯИ, одного из ветеранов Института, доктора физико-математических наук.

В уходящем году Владимир Борисович выставлял свои работы в Доме ученых - это был как бы итог его творчества за многие годы жизни и работы в Дубне. В отличие от нынешней "локально-акварельной" выставки, там были представлены его работы, выполненные в разной технике и разных жанрах. И были восторженные отзывы в книге посетителей, и проникновенные выступления на открытии... Вот тогда-то и припомнилось мне одно впечатление, от небольшой акварели малоизвестного немецкого художника прошлого века, буквально заворожившей меня в Пушкинском музее. Ночной залив, избушка рыбака, перевернутая лодка, весь колорит этого ночного пейзажа построен на оттенках серого цвета, лишь диск луны выделялся золотисто-желтоватым пятном. Но необъяснимым покоем веяло от этого пейзажа: "На свете счастья нет, лишь есть покой и воля"... А припомнилось потому, что повторилось - на выставке Флягина в ДУ, у его акварели "Утро туманное". Потом Владимир Борисович объяснит мне, что эффект здесь достигается техникой письма по сырой бумаге, но кто объяснит чудо воздействия этого на нас, зрителей, не особенно-то поднаторевших в теории живописи? А, впрочем, надо ли объяснять чудеса?

Как профессиональный физик Владимир Борисович никоим образом не смешивает свои научные и художественные интересы, потому что процессы, происходящие в микромире, нельзя, по его мнению, представить в зрительных образах: "Как изобразить принцип неопределенности? Я не знаю. А это один из главных принципов современной физики. Или "черные дыры"... Над ними я думал. Но здесь, кроме знаний, нужна еще и богатая фантазия. А строгие знания мешают фантазировать, просто знаю, что любое изображение моделей микромира - антинаучно...".

Как любитель путешествий Владимир Борисович успешно сочетает дальние и ближние странствия со своим увлечением живописью - и это видно по географии его работ. Правда, не все путешествия остались в карандаше, акварели и краске - за два года очень напряженной работы в ЦЕРН практически не было времени для художественного творчества, зато итальянские зарисовки греют сердце и художнику, и посетителям его выставок. В былые годы много ходили на байдарках. Остались карельские акварели. Не осталось в зарисовках рек Белой и Дубны - в суровых походных условия не до рисования. Очень дороги художнику пейзажи родных сердцу мест - речка Керженец, старая банька на берегу речки, спокойные и милые пейзажи срединной России.

Как старожил Дубны Владимир Борисович переживает за облик родного города: "Я сейчас много хожу пешком до Черной Речки, до Большой Волги, и понастроенные там коробки меня совершенно не впечатляют, в отличие от старой части Дубны, старой Черной Речки, где одно- трехэтажные здания вполне соизмеримы с человеческими маштабами и дома вписаны в существовавший ранее природный ландшафт". Оставшиеся в зарисовках Флягина частички старой Дубны, которых уже нет сегодня, вызывали у посетителей его выставки в Доме ученых умильно-ностальгические воспоминания. А об индустриальных пейзажах он не думает, тем более что и эпоха эта из живописи ушла.

Своей особой жизнью дышат в работах Флягина цветы. Астры. Пионы. Сирень. Их он любит писать на природе. Дома нет такого освещения. А природа непрерывно изменчива. И именно она вызывает у художника то особенное состояние души, которое предшествует работе и ее сопровождает. Когда он сравнивает это ощущение с волнением и напряжением, вызванным срочной подготовкой научной статьи или завершением экспериментов с бессонными сеансами, то оно, в отличие от лабораторных авралов, не изматывает и приносит полное удовлетворение: "Я чувствую, как изнутри разогреваюсь. Вплоть до того, что уши начинают гореть"...

В уходящем году Владимиру Борисовичу удалось удивительно много. И если вы найдете свободную минутку - убедитесь в этом сами в лабораторном корпусе ЛЯП на втором этаже, напротив кабинета директора. Если закрыто - Танечка вам всегда откроет.

Евгений Молчанов.