Монолог нового директора

ГЛАВНОЕ - ДЕРЖАТЬ ТОНУС 

Решением январской сессии Ученого совета на должность директора Лаборатории теоретической физики был избран Александр Тихонович ФИЛИППОВ, работавший прежде главным научным сотрудником лаборатории, руководителем темы "Поля и частицы" (по статусу руководитель темы в ЛТФ соответствует начальнику отдела в других лабораториях). Александр Тихонович известен научной общественности в Институте и за его пределами как автор многих работ по физике частиц, квантовой теории поля, квантовой гравитации, космологическим моделям. Но высокий административный пост занял впервые. Общеизвестно, что первые впечатления - самые яркие. Потому мы решили расспросить нового директора ЛТФ о начальном этапе его работы в этой должности, предложив на несколько вопросов. Ответы были записаны как некий монолог "на заданную темы”, который мы и приводим в сегодняшней публикации.

1. Расскажите коротко о Вашей предвыборной программе, представленной Ученому совету.Что Вы считаете в ней наиболее важным?

2. Как коснется ЛТФ реструктуризация ОИЯИ, есть ли уже стратегия действий для лаборатории?

3. Какие неожиданности принесла работа в новой должности?

4. Остается ли у Вас теперь время для занятий своей научной работой?

5. Плох или хорош, на Ваш взгляд, "солдат, который не мечтает стать генералом"? 

ВОПРОС о солдате я бы сразу исключил, так как не мечтал быть директором. Участвовал в выборах преимущественно потому, что видел необходимость именно сейчас взять на себя ответственность за руководство лабораторией, просто не мог отказаться от этого. Основная тяжесть - реформирование и существенное сокращение лаборатории, кроме того, директору приходится сегодня решать такие вопросы, которые несколько лет назад не требовали его вмешательства: отсутствие междугородной телефонной связи (а это одна из важных составляющих сотрудничества, без которого любой теоретик очень быстро "закиснет"), нехватка, например, бумаги (мы ведь самая экономная лаборатория: наши "базовые установки" - компьютеры и бумага), ремонт внутренних помещений и т.д.

И если говорить про неожиданности, - я от себя не ожидал, что именно эти проблемы будут так занимать голову. В субботу и воскресенье раньше приходил в лабораторию, чтобы работать. Теперь в выходные работаю дома, сюда не хожу, чтобы мысли о "директорских" проблемах не возникали. Но постепенно, думаю, все наладится - начало всегда трудней.

НАУКА находится сейчас в экстремальном положении, идет в полном смысле испытание ее на выживание, и в создавшейся ситуации Институт в том виде, как он есть, не выживет. Так что от реформирования никуда не денешься.

Пока неясно, как это будет происходить в ЛТФ. Например, 25-процентное сокращение штатов - у нас инфраструктуры почти нет, обслуживающий персонал минимальный, а из научного персонала более половины работают по контракту. К работе по контракту мы стараемся привлекать чаще молодежь, но в нашей ситуации опасно было бы чересчур увлечься "омоложением" лаборатории, потому что из числа молодых сотрудников происходит и заметный отток на работу за границу. В данном случае оптимальная конструкция - взять способного молодого сотрудника в штат и предоставить ему возможность 3 - 4 месяца в год подрабатывать по контракту за рубежом, иначе с семьей прожить невозможно. Есть ребята, которые именно так и работают. Но и того, кто уезжает насовсем, удержать невозможно - даже в таких странах как Бразилия, Мексика научные работники могут жить очень прилично.

Вводить требование ухода на пенсию строго в 60 лет тоже нерационально: многие в лаборатории и в пенсионном возрасте работают очень продуктивно над вполне современными задачами и более того - окружены группами молодежи. В этом отношении, я считаю, в ЛТФ сложилась оптимальная пропорция опыта и молодости. Кстати, в США такое требование рассматривалось бы как дискриминация по возрасту: если я могу выполнять данную работу лучше других претендентов, я должен ее получить независимо от возраста . И это, на мой взгляд, правильный подход.

ЧТО КАСАЕТСЯ директорской программы, сильно различающихся вариантов здесь, наверное, не может быть. Главное, чтобы наука в Дубне развивалась и не заглохла. Наша лаборатория уникальна по широте охвата различных направлений теоретической физики: физика частиц, квантовая теория поля, ядерная физика, теория твердого тела, математическая физика. Чтобы такой сложный организм работал успешно, нужно, конечно, выделять главное. При этом должен быть баланс между "чистой наукой" - теоретическими задачами на переднем крае исследований (сегодня, например, это суперструны, самоогранизация) и "прикладной наукой", имеющей непосредственное отношение к сегодняшним и планируемым экспериментам (например, стандартная модель, высокотемпературная сверхпроводимость).

Очень важно держать баланс между этими составляющими. Ведь то, что сегодня считается "абстрактной" наукой, завтра перейдет в "экспериментальную", а вслед за тем станет и "прикладной". Молодые теоретики должны пробовать себя именно на сложных проблемах, где еще не сформировались понятия, сформулировать неизвестное, понять, что важно, а что не нужно - поэт писал о тысячах тонн словесной руды, но в науке такой руды еще больше. С возрастом, как правило, люди переходят к задачам, более близким к эксперименту, хотя общего рецепта тут нет: кто-то и в 60 лет занимается чистой теорией.

СТРАТЕГИЯ тоже вообще-то ясна: нужно бороться за выживание и поддержание высокого уровня нашей науки в ситуации, которая сегодня близка к критической. Люди, которые сегодня еще здесь остаются, занимаются наукой, потому что очень ее любят, - наука не дает средств к существованию если не выезжать за рубеж на заработки (и не только на уровне рядовых сотрудников), и несовместима с какими-то другими занятиями, так как занимает все мозговые ресурсы человека. Поэтому удивительно, что молодые люди у нас работают (и старики работают, хотя это совсем непонятно). Приток молодых в вузы, в аспирантуру идет сегодня в основном из провинции - страна большая, выходят новые слои - и в МГУ, и в вузы Сибири, где сложились сильные кадры. Запас прочности пока есть, наука не погибает, невзирая на то, что никто "наверху" не пытается ее сохранить, но сколько еще это может продолжаться - неизвестно.

Но я бы не стал жаловаться на наше время, бывало и хуже, сейчас легче выжить, чем, например, во время войны. Мне было пять лет, когда война началась, и я вполне мог в те годы не выжить - сыну рассказывал об этом в три приема, он не мог слушать, страшно было. Сейчас, конечно, чисто физически выжить значительно легче, но речь о достойном выживании - возможности делать свою работу. Наиболее важно, я считаю, если очень плохо - держать тонус до благоприятного момента. Для лаборатории это - делать хорошего уровня современную науку, ставить и решать современные задачи, сохранить в ходе реструктуризации максимум потенциала.

Записала Анна АЛТЫНОВА