На полях научного отчета.

Неоконченная баллада о Токио 

В этом году японское правительство начало финансирование проекта по созданию в Институте физических и химических исследований (РИКЕН) нового ускорительно-накопительного комплекса. Проект, осуществляемый в два этапа и рассчитанный примерно на десять лет, предполагает создание многофункционального накопителя-коллайдера радиоактивных ионов. В работах по проекту (авторы дали ему возвышенное название МУЗЕС) принимают участие и специалисты ОИЯИ. И, хотя сотрудничество ОИЯИ и японских научных центров продолжается уже много лет, я думаю, для большинства дубненцев Япония остается по-прежнему страной далекой и сказочной. И, вернувшись из командировки в РИКЕН, я могу сказать, что это мнение совершенно правильное, - Япония действительно страна далекая и сказочная. В подтверждение я хочу предложить вам лишь один фрагмент из этой сказки - фрагмент с названием Токио.

Токио - это не один, а как минимум два города, мирно живущих на общей территории. Здесь есть такие районы, как Шиньюку и Гинза, построенные в пику Нью-Йорку и Чикаго, где шикарно-заносчивые небоскребы заставляют запрокидывать взгляд в облака, чтобы рассмотреть рекламу под крышей. Здесь есть многокилометровые автострады, в которых воплотился бессмертный дух плотницкой линейки Петра Великого, - прямые как стрела, взрывающиеся ревом мотоциклов и машин на зеленый глаз светофора. Бесконечные и одинаковые, они часами убегают под ноги, как склеенная в кольцо кинолента. Здесь есть парки, с утра до вечера гремящие, звенящие и визжащие современной индустрией развлечений. Где черт вертит свои колеса, где мечутся тележки американских горок, где лифт, медленно ползущий на вершину высоченной башни, вдруг срывается вниз в свободном падении и оглашает окрестности дружным воплем своих пассажиров.

Да, это современная купеческая столица, куда стекаются деньги половины Азии, чтобы вспыхнуть красками безумно дорогих кимоно японских красавиц в шикарных ресторанах. Но даже в Гинзе, о которой нельзя сказать иначе чем (О, Гинза!), - сделайте десять шагов в сторону от сияющего витринами проспекта, и вы окажетесь на улочке шириной два с половиной метра, и игрушечные, крытые черепицей домики плотно прижались друг к другу.

Много часов я блуждал в лабиринте таких улочек южнее Икебукуро. Цветущие камелии, восковые кроны магнолий, качающие пятернями бледных листьев невысокие пальмы. Каменная плитка мостовых, где протиснется не всякая машина. Проулки, где пешеходы разойдутся лишь боком. У входа в дом дворик полтора на два метра, но в этом дворике есть и деревце, и ручеек, и скульптурка медведя с бутылкой саке в лапе.

Между забором и стеной сарайчика лежит пузырек от витаминов, забытый играющими мальчишками в прошлом году. Частая, но всегда внезапная скульптура. Беззаботный бронзовый художник в широкополой шляпе свесил ноги с высокого забора и такой же беззаботный бронзовый голубь присел у его плеча. Странный зверь с телом льва, лицом человека и большими слюдяными глазами нежно прижимает к груди своего детеныша.

Две девчонки-иностранки, длинноносые и длинноволосые, в блузках и джинсах, в моднячих туфельках навеки заболтались у перекрестка.

Идущие без цели, поворачивающие без надобности, сияющие чистотой и сладко пахнущие субтропиками - улочки, улочки и улочки, безымянные и бесчисленные.

Сколько раз за серым каменным забором я узнавал квадратный феодосийский двор, в котором прошло мое детство. Именно таким я вижу его в снах уже почти двадцать лет нашей разлуки.

Маленький дворик буддийского храма, с деревянными воротами и иероглифами на камне перед входом. Войдя внутрь, вы можете бросить в деревянный ящик горсть монет и дважды ударить в гонг, или позвонить бубенчиками, или просто хлопнуть в ладошки. Здесь обязательно будет ручеек длиной два метра с арочным мостиком посередине. Мелкий пруд с черепахой и золотыми карпами. Водопад, стекающий из пасти добродушного дракона.

Кладбище - в три ряда узкие короткие надгробья. Каждая могила - это символические воротца, алтарчик для курений, чаша с живыми цветами и стаканчик саке. За невысоким камнем с иероглифами, в специальных ячейках, сделанных из бамбука, стоят длинные дощечки, с надписями, похожие на обструганные штакетины. Они звучат при дуновении ветра.

Но еще десять шагов, внезапный поворот, и Вы падаете в грохот широкого мира вертикальных каменных громад, аккуратно протискивающегося между старыми районами и расползающегося от Токийского залива на юг, на север, на запад на десятки километров.

Среди неухоженных портовых районов, однообразных и неярких, я случайно набрел на малюсенький парк возле лодочной станции, со скамейки которого были видны и десяток видов деревьев, собранных здесь, и десятки этажей зданий разбросанных по обе стороны канала.

Его словесный портрет зарисовал я в своем блокноте, и многократное "ка" - это лишь крик чаек, поднятых в небо волной от проходящей баржи:

В пяти шагах от берега канала,
В пяти минутах от всемирных дел
Свой пятачок под небом отыскала
Любовь к камням, деревьям и воде:
Три иероглифа начертаны на камне,
В искусном ложе шелестит ручей
И мох, протяжно пахнущий веками,
И две иглы сосновых на плече:
Смурное утро. Редкие дождинки
Отрывисты, невзрачны и пусты -
Звенят в жестянку на краю тропинки,
Сбегающей к причалу сквозь кусты.
Калитка заперта и станция безлюдна,
До лета лодки спрятаны в сарай.
Царапает прибрежный серый студень
Ракушки на боках у грязных свай.
Случайно как, как грустно и как метко -
В каких мечтах ты это место знал?..
Я бросил вниз блестящую монетку,
Когда взошел на мост через канал.

:Есть еще третий Токио.

Это Уено парк, когда холмы его заметает цветущая сакура. Где в зоопарке, по пижонски вихляя лапами, гуляет гигантский панда. Где родина уток и карпов - три озера, на берегу одного из них я сидел, свесив ноги к воде. А над сухими камышинами вдали поднималась многоярусная крыша храма.

Это императорский дворец, окруженный рвом с водой, с каменными стенами и невысокими башнями, утонувшими в листве, где...

Анатолий Сидорин