Их имена - в истории Института

А.В.Тарасов и физика релятивистских атомов

С работами Александра Васильевича я ознакомился впервые в 1982 году. К этому времени теоретически был предсказан эффект сверхпроницаемости ультрарелятивистских позитрониев и было опубликовано первое теоретическое описание этого эффекта, выполненное с рядом упрощений. Эффект был обусловлен тем, что внутреннее микровремя, за которое волновая функция позитрония изменяется, оказывается много меньше макровремени прохождения атома через тонкую пленку, если позитроний является ультрарелятивистским.

Благодаря глубокой физической интуиции и совершенному владению техникой физических расчетов Александр Васильевич смог дать точное решение этой сложнейшей задачи. При объяснении этой работы он широко использовал язык аналогий и упрощений, которые позволили понять суть этого сложного исследования. Уже тогда была видна его способность объяснять сложные физические явления, используя упрощения и качественные рассуждения.

В середине 80-х годов была теоретически обоснована возможность наблюдения пион-пионных, пион-каонных и каон-каонных атомов. Для измерения времени жизни таких атомов необходимо знать сечения возбуждения этих атомов при взаимодействии с атомами обычных веществ. Первые расчеты были сделаны с использованием методов теоретической физики, разработанных для описания взаимодействия обычных атомов. Существовавшая в атомной физике техника расчетов сечений учитывала только однофотонный обмен и имела недостаточную точность для анализа экспериментальных данных. Для точного вычисления сечений требовался учет обмена всеми фотонами. Эта проблема была решена Александром Васильевичем.

Он обратил внимание на особую динамику взаимодействия димезоатомов: после взаимодействия траектория движения возбужденного атома практически не меняется, что позволило описать процесс, используя технику Глаубера. Все необходимые формулы, учитывающие многофотонные обмены, были Александром Васильевичем получены. Эти формулы позволили вычислить сечения возбуждения атомов с необходимой точностью в один процент, дав теоретическую основу для измерения времени жизни пион-пионного атома в эксперименте.

Для измерения времени жизни димезоатома нужно знать не только сечения его возбуждения, но и описать процесс прохождения через вещество. Эта задача была решена в определенном приближении: после соударения вычислялись вероятности возбуждения атома в различные состояния, которые использовались для описания процесса прохождения димезоатома через вещество. Это приближение включало некоторую неточность, установленную Александром Васильевичем.

Для того чтобы исключить неточность, нужно было описать прохождение димезоатомов через вещество не на языке вероятностей, а на языке амплитуд. Эта сложнейшая задача была решена Александром Васильевичем с помощью формализма матрицы плотности. Численный анализ, основанный на этом формализме, показал, что разница между описаниями на языке вероятностей и точными вычислениями на языке амплитуд равна 0,5 процента.

Работы Александра Васильевича сформировали точную теорию взаимодействия димезоатомов с обычными атомами и их прохождения через вещество. Благодаря этим работам, в экспериментах по измерению времени жизни пион-пионных, пион-каонных и любых других атомов теоретические неопределенности, связанные с взаимодействием димезоатомов с веществом, вносят незначительный вклад в величину ошибки времени.

Александр Васильевич обладал колоссальной работоспособностью, и мне казалось, что он прерывает свои занятия только на время еды и сна. Работа была его основным состоянием, и он сохранил страстное увлечение физикой до конца своей жизни. Вместе с тем он готов был уделить свое время любому физику, который обращался к нему за научной помощью. Его научная щедрость помогла очень многим людям стать соавторами многих хороших работ. Я полагаю, что часть этих физиков не смогла бы самостоятельно получить те результаты, которые были представлены в их статьях с А.В.Тарасовым.

Александр Васильевич был безразличен к научной карьере. Я много раз просил его защитить докторскую диссертацию. Однажды такой разговор состоялся в присутствии директора ЛТФ А.Т.Филиппова, который также рекомендовал не откладывать защиту и осуществить ее на ученом совете ЛТФ. Александр Васильевич соглашался, но ничего не делал: он мог заниматься только тем, что его интересовало.

В последние годы А.В.Тарасов хотел уточнить теорию многократного рассеяния. Улучшение этой теории было бы важным научным достижением. К сожалению, болезнь помешала осуществлению этого замысла и, скорее всего, развитие этой теории замедлится на много лет.

Все мы потеряли талантливого физика, получившего замечательные научные результаты, и очень доброго человека, который щедро помогал коллегам, не считаясь со временем.

Леонид НЕМЕНОВ