"НАУКА БЕЗ ГРАНИЦ". Выпуск 3.

Россия - страна Кулибиных, Америка - страна Эдисонов

Я продолжу тему "русский стиль в науке". Родоначальники, скажем так, глобального взгляда на науку, называли это русским космизмом. Мы сегодня обсуждали разные стили работы научного работника на Западе, или американского стиля, или российского подхода. Это не то, что называется коллективизм, есть работы, которые могут быть выполнены только коллективом. Русский космизм - в постановке задач и способах их решения. Российский ученый ренессансного склада и масштаба не занимается подсчетом промежуточных результатов - он ставит запредельную задачу и старается ее решить. Может, вся жизнь на это уходит, задача не решена, а мы, говорит мне один немец, сделаем 25 диссертаций на промежуточных результатах, расчетах и отвергнутых вариантах. Вот разница в стиле.

Мне понравилась (не я ее придумал) аналогия или метафора, Россия - страна Кулибиных, а Америка - страна Эдисонов. Чувствуете разницу? Изобретателей тьма у нас, а довести до конвенции, до бизнеса, сделать из этого электростанцию и так далее - не для этого мы созданы. Не знаю, повлиял ли русский космизм, или просторы. Некоторые серьезно говорят, что география плюс природные условия формируют социум. То есть, длинная зима, когда ты ленишься и ничего не делаешь, на печи лежишь, вспомните все русские сказки. Огромное количество земли и ресурсов. Ведь как на Руси развивалось земледелие - перестало поле плодоносить, бросил, выжег лес, перешел к следующему. Говорят: Восток, Восток... А Япония - тоже Восток, это по поводу русофилов и западников. Мы посредине, у нас система ценностей ближе к Востоку. Да, к Востоку - почитание императора, почитание государства, склонность к коллективным действиям. Но у нас нет так называемой рисовой культуры, присущей всей Юго-Восточной Азии - тщательная, нудная работа по 12 часов в день. Поэтому изобрести, вспыхнуть мы можем, а довести до того, что называется технологией, - не дано. И этому надо учиться.

Когда и кто создал сегодняшнюю российскую науку? В общем, Иосиф Виссарионович. В том виде, в тех организационных формах и масштабах, безусловно - да. А теперь - почему и как, что сопутствовало.

У многих людей сейчас ностальгия - раньше было лучше... Да, было лучше, но поезд уже идет, обратно он не вернется. Когда вообще был золотой век российской науки? 60-е - начало70-х. Дальше неслось угасание, поверьте профессиональному экономисту в этом отношении, я хорошо знаю динамику. В 60-е годы ежегодный прирост научных работников составлял 5-10 процентов, то есть удвоение человеческого потенциала за семь лет. Слоган: "Новая идея - новая лаборатория, большая идея - новый институт". Почему? Потому что гонка, два лагеря, а чуть раньше, до войны - большая идея: построение социалистического общества, равные возможности - была построена мобилизационная экономика. 18-летних можно было увлечь идеей, обучив на ранних стадиях, плюс пропаганда. И мы все, здесь сидящие, могли работать по 12 часов в сутки за 120 рэ. А после второй мировой войны эксплуатировали вторую идею - защита Отечества. Тоже, абсолютно беспроигрышный вариант. И это правда, потому что когда говорят: для защиты Родины отдадим все, - все и отдавали.

Мы ехали на машине, я все вспоминал, две беды на Руси, вот дороги все еще... И уже во времена застоя СССР был крупнейшим производителем цемента в мире. Мы производили цемента в 1,5 раза больше, чем США. Где же дороги? А надо было не шахты строить, а дороги, потому что, особенно после Даманского, ракетные шахты - это половина московского метро. Или эти знаменитые танки. Горбачев впервые озвучил на последнем съезде КПСС в 1987 году, тоже борясь с милитаризацией: у нас, в СССР 62,5 тысячи танков, а в США - 13 тысяч. Зачем они нам? После второй мировой войны была концепция - танковая армада движется на Европу. Когда машина включена, остановить ее невозможно. Омский танковый завод, завод "с иголочки", с километровыми цеха, по которым можно ездить на велосипеде, в лучшие годы производил до тысячи танков в год. Говорили - конверсия, надо на трактора переводить. Невозможно! Надо рядом строить тракторный завод, потому что это будет золотой трактор. То есть, были две великих идеи. Первая - идеологическая, вторая - патриотическая и были ресурсы, нефтедоллары лились рекой. Создан колоссальный научный потенциал. Система образования была хорошая, старые традиции были соблюдены, мы учились по Перышкиным и Перельманам, были совсем неплохие учебники. Но страна не может работать только на одну армию или только на одну науку.

От чего больше всего страдают ученые? Когда я в 1992 на большой дискуссии в Академгородке сказал - да, в России слишком много науки, то получаю в общем до сих пор за это. Мне говорят, вы что, против того, чтобы в России было много образованных и культурных людей? Я говорю - нет, пусть хоть все будут. Но я имею в виду, подразумевая под наукой, оплачиваемые бюджетом рабочие места. Для того, бюджета, который Россия получила в 1992 году. Распад, спад начался гораздо раньше. Замедление и этот знаменитый "поколенческий" разрыв начался в 70-х годах, когда прирост научных работников стал 1 процент в год, а в 1987-8-9 уже число научных работников не приростало. Так вот, я все это веду к тому - давайте перестанем делать две вещи - возвращаться туда и строить такую науку, которая была в СССР, потому что не надо забывать о том, что наука была мобилизационной.

Главное, что произошло в 90-х, и главное в реформе науки, и наш главный тезис - свобода. Свобода всем научным работникам, а не только тем, кто считался выездными. Любой из здесь сидящих, особенно из молодых, сам должен делать вывод, здесь остаться и за 120 рэ, в нынешнем понимании за 1200 рэ делать науку, или уехать в США, в Германию и реализовать себя как ученого. Если он хочет заниматься чистой наукой, но у него семья или иные отягащающие обстоятельства и потребности, то он должен иметь право делать выбор. Но с другой стороны, если уж досталось такое наследство, как Дубна, ФИАН и так далее, нельзя его просто разрушить. Надо им грамотно распорядиться. Только грамотно - это не значит, как тогда. Помню 1992-94 год, были битвы с физиками. Инвестиций мало, распределяем бюджет на капитальное строительство в науке. Какие объекты строить, решает научное сообщество. До Совета ходят академики и говорят - сколько можно вкладывать в это Протвино, ну что мы строим это 26-километровое кольцо, закапываем деньги, миллиарды рублей в год. Ускоритель уже устарел, а каждый год говорят - вы что, с ума сошли, осталось 1,5 километра, осталось 200 метров. Теперь надо бетонировать, он же погибнет! Я возражаю: коллайдер в Техасе закрыли, сказав: это безумная трата денег, есть ЦЕРН, езжайте и делайте. Сначала спросили - сколько будет работать человек? - 1200. - Что, из-за 1200 человек будем 10,5 миллиардов тратить!

На следующий день, на Совете по Протвино все голосуют и за это, и за то, потому что договорились никого не обижать. В итоге, строится все по 15 лет.

Давайте перестанем сравнивать себя с Америкой, потому что сегодня часто говорят - а в Америке начали то-то, почему мы не начинаем? Потому что весь российский бюджет на науку примерно равен бюджету одного университета США. Значит, давайте строить новую науку. К сожалению, половина этой новой науки строит себя за рубежом. Там, по официальной статистике Госкомстата, - 450 тысяч научных работников и инженеров из России. Статистика РФФИ за десять лет существования - гранты получили около 70 тысяч человек, это реально пишущие научные работники. А Гапонов-Грехов сказал - вранье, по моим оценкам, 30-40 тысяч реально работающих научных работников в России; умеренные оценки, сколько работников за рубежами в 70 странах - около 30-35 тысяч человек, то есть примерно такой же потенциал у нас там, как и здесь. Так вот, подвожу к теме: надо распорядится здесь и надо распорядится потенциалом, который вырос на наших учебниках, интеллекте, атмосфере. А атмосфера - это что-то такое заветное, бескорыстное. Не надо говорить, что нет этого в Америке, в студенческой, аспирантской среде. Но все-таки, меркантилизм на первом, втором и третьем месте. То есть, это профессия, а как сказали - профессия, это способ заработать на жизнь, а творить - в свободное время.

Так как нам это объединить? Вот в декабре пытались построить интеллектуальный мост. Мне кажется, это только начало, надо первое - отказаться от старой парадигмы брежневских времен: уехал - предатель, уехал - изменник, это просто люди, которые решили делать свою карьеру, свою жизнь, свою судьбу там. Остальные - здесь. Кончилась холодная война, остались, конечно, идеологические различия, но давайте думать о нас, о самом сообществе, а не о том, как относятся к этому государство, власти и так далее. Да, я знаю есть позиции крайние. Позиция крайняя здесь - уехали отбросы, неудачники, которые ничего не хотят. Позиция крайняя там - в России остались одни идиоты и дураки, все настоящие ученые уехали на Запад, в этой стране науку сделать невозможно. Вот две крайние точки зрения. Думаю, как всегда, истина посередине. Пусть крайние пережевывают свои концепции, а жить надо.