Физики - лирики

Анатолий Сидорин

1.

Впервые я приехал в Токио в середине марта 1998 года. Целью поездки была работа над новым проектом фабрики пучков радиоактивных ионов, который разрабатывался в институте химических и физических исследований RIKEN. RIKEN располагается на окраине столицы, там, где она незаметно перетекает в соседний город Сайтама.

Не думаю, что моя работа может быть интересна кому-нибудь кроме трех десятков таких же чудаков, как и я. Ни слова не скажу я и о Токио, хотя этот город почти растворил меня своими сладкими соками: с надеждой упованья я ждал каждого выходного дня, чтобы снова окунуться в это варево из цветущей сакуры, субтропической зелени и запаха океана. С горечью считал оставшиеся дни: вот уже и предпоследняя суббота, вот уже и предпоследнее воскресенье...

Как бы там ни было, но к завершению срока командировки я подготовил черновик отчета и сдал его местному начальнику, а в пятницу, за день до вылета, доложил на семинаре основные результаты моей работы. Семинар закончился в семь, и на фарэвел японские коллеги пригласили меня в ресторан. После ужина я отказался от предложения подвезти к общежитию - пешком можно было дойти минут за двадцать - и помахал вслед разъехавшимся машинам.

До предела заполненный впечатлениями отрезок времени, короткий и стремительный, канул, и осталось лишь чуть больше 12 часов до самолета. И когда я стоял один на небольшой площади возле станции метро, на вопрос: "сколько времени ты провел в Токио?" - одинаково искренне мог ответить и "всего месяц", и "целую жизнь".

2.

Накатывающая сонливость выдавала приближение дождя. Время около 11, а встать я собирался часов в шесть, чтобы без паники собраться и добраться в аэропорт. Опасаясь проспать завтрашнюю побудку, после недолгого раздумья я решил не ложиться в эту ночь, и, чтобы она была не очень длинной, вознамерился прогуляться пару часов и лишь потом идти в общагу. Не спеша я двинулся по первой попавшейся улице и с полчаса шел, никуда не сворачивая.

Окраины всех больших городов похожи друг на друга: прямые широкие улицы с ровными рядами одинаковых многоэтажек по сторонам. Окраины Токио отличаются лишь тем, что среди современных кварталов то там то здесь встречаются крошечные островки маленьких домиков, оставшиеся от деревушек начала века. И сами многоэтажки выглядят несколько непривычно: они плоские, словно колода карт, поставленная на ребро. На каждом этаже только один ряд маленьких квартирок, а общий коридор на манер лоджии протянулся вдоль этажа снаружи здания.

Назревавший дождь таки состоялся и, дойдя до ближайшего перекрестка, я спрятался от него под лестницей пешеходного мостика. Мелкая водяная пыль витала в воздухе и медленно опускалась на асфальт, превращая его черную поверхность в мутное зеркало. Свет редких бледно-розовых фонарей дробился в каплях, образуя вокруг ламп сферический волнующийся нимб, змеился и взвизгивал под колесами случайной машины. Пронзительная предрассветная свежесть, размытость очертаний всех предметов сообщали окружающему отчетливо ощущаемую нереальность. Нереальность происходящего вдруг столь яростно захлестнула меня, что неосознанно я коснулся цветка камелии на кусте рядом с лестницей. Холодная влага лепестков на пальцах вернула мое зрение в нормальное состояние: очертания предметов вновь стали отчетливы, и я сообразил, что дождь уже закончился.

3.

Ну что ж, пора и домой. Я развернулся и двинулся в сторону метро. Пройдя минут сорок, я не обнаружил знакомой станции. Еще через десять минут я понял, что с моим маршрутом произошло что-то неправильное. Вспомнив в деталях все свои действия, без труда я отыскал свою ошибку. Прячась от дождя, я попал в свое укрытие, перейдя перекресток наискосок. Когда же двинулся в обратный путь, то просто пересек улицу и таким образом устремился в направлении, перпендикулярном желаемому. Нет проблем: времени еще много и, если прогулка удлинилась на час, то это даже и к лучшему.

Я повернул назад, быстрым шагом дошел до своего перекрестка, который узнал по кусту камелии возле пешеходного мостика, перешел на нужную улицу и снова двинулся к метро. Ни через полчаса, ни через сорок минут (а я уже почти перешел на бег) станция метро не обнаружилась. Более того, вдруг впереди я увидел уже знакомый мне перекресток с цветущим кустом камелии возле пешеходного мостика.

Почти граничащая с безумием паника захлестнула меня: я заблудился. Время - второй час ночи. Прошел я уже километров десять и могу уйти от места назначения достаточно далеко. Даже если мне встретится прохожий, с весьма большой вероятностью он может не знать, что такое RIKEN, и даже если он и поймет меня, то я не пойму его объяснений. Можно, конечно, спрашивать, где находится ближайшая станция метро. Расстояние между станциями 3 - 5 километров и, возможно, одна из них спряталась где-нибудь за углом. Но первая электричка будет не раньше шести и не факт, что я попаду именно на свою линию. Ориентироваться по табличкам на домах в Токио невозможно - большинство улиц не имеют названий, и даже с планом района в кармане, определить, где ты находишься, по двум цифрам на фасаде - неразрешимая задача. Все: по собственной самонадеянности я, скорее всего, опоздал на самолет. Впереди выходные и помочь мне будет некому.

4.

Умом я понимал, что даже в самом худшем случае мне предстоит потерять пару дней, оформляя разные бумажки в аэропорту и посольстве, и по максимуму это приключение влетит мне в сумму около тысячи долларов, которые у меня имеются. Однако такие рассуждения ничуть не уменьшали моего фанатичного испуга. Дело в том, что, каждый раз находясь за пределами родины, постоянно я испытываю не всегда осознанное внутреннее напряжение.

Может быть, это чувство станет вам понятнее при таком его символическом истолковании. Дома моя судьба находится в руках своих родных богов, к характеру и привычкам которых я успел приспособиться с детства. Здесь же я вручил себя богам незнакомым и, даже зная, что они добрее и ласковее, чем боги моей земли, я постоянно жду от них какого-нибудь подвоха. В любой момент по неведомой прихоти они могут погубить меня, и единственная защита, на которую я могу уповать, - это обратный билет в кармане: потеряй я его, и их власть надо мной станет безраздельной.

На грани отчаянья я продолжал двигаться вперед, надеясь набрести на ночной магазинчик и втолковать продавцу, что мне нужно вызвать такси с водителем, понимающим по-английски. Вдоль противоположной стороны улицы протянулась ограда из декоративных кустов, ступеньками поднимающаяся метра на полтора. Невдалеке в этой ограде были ворота, на одной из боковых колонн которых я разглядел большую чугунную плиту с выбитой надписью. Почти машинально я перешел дорогу и прочитал эту надпись. Она гласила, что за забором находится институт физических и химических исследований RIKEN.

(Продолжение следует.)